Первый же руоссийский солдат, ворвавшийся на заваленную убитыми и ранеными площадку, едва не заколол Алекса штыком. Грязный, потный, с выпученными глазами и перекошенным от ярости ртом, он еще не отошел от горячки боя. С трудом удержав винтовку с примкнутым штыком, он несколько секунд рассматривал неведомо откуда здесь взявшегося руоссийского офицера. Потом заметил среди синих мундиров серые шинели остальных пограничников. Живых и мертвых.
Обернувшись назад солдат крикнул.
— Раненые здесь! Санитаров сюда давай! Санитаров!
Неподрессоренная телега со скрипом тряслась по каменистой дороге. Ну, хоть сена подложить догадались, но все равно время от времени, раненую ногу дергало болью. Жесткий ранец под головой. Сосед с замотанной бинтами головой иногда стонет. Молодой лейтенант, года не прошло, как из училища был выпущен. Шел в первых рядах штурмующих, а когда руоссийцы добрались до перевала, получил прикладом по голове. Вторые сутки без сознания, выживет ли — неизвестно.
Тогда, на перевале, Алексу, как офицеру, перевязку сделали первому, только потом занялись остальными пограничниками. Затем он до полудня лежал вместе с остальными ранеными у дороги, глядя на проходящие мимо роты. Солдаты шли свежие, здоровые, упитанные, на свое возможное будущее старались не смотреть. А они лежали, перебинтованные, окровавленные, стонущие и молчаливые, шевелящиеся и неподвижные. Лежали и ждали, когда их, наконец, погрузят на телеги и отвезут в госпиталь. Дождались не все.
— Эй, как тебя там, когда в Текуле будем?
— Завтра к вечеру, — буркнул возница.
Алекс хотел было одернуть мерзавца, да передумал, что с этой нестроевщины возьмешь? Санитарный транспорт только что разминулся с батальонной колонной. Между прочим, третьей за сегодняшний день. Это означало, что на Гатуни выдвигается целая пехотная бригада, что вселяло уверенность в успешном исходе всей операции. Что ни говори, а план генерала Новославского удался, хоть и с задержкой на одни сутки. Оставалось только взять город и выйти к морю.
Где-то далеко впереди, транспорт растянулся версты на две, захлопали выстрелы. Алекс нащупал кобуру и потянул из нее револьвер.
— Что там случилось?
— Да хрен его знает.
Возница извлек откуда-то короткий кавалерийский штуцер, снятый с вооружения где-то в год рождения Алекса Магу, сноровисто забил в ствол патрон и сейчас возился с капсюлем. Выбивая из дороги пыль, к месту перестрелки проскакали несколько кавалеристов из охраны транспорта. Только торопились они зря, перестрелка была короткой, всего по несколько выстрелов с обеих сторон, после чего, все стихло.