— Из винтовок этих типов лично стрелять приходилось?
— И стрелять, и до штыковой доходило.
— Вот даже как, — приподнял бровь полковник, — хорошо.
Алекс никак не мог понять, чем вызван такой специфический интерес жандарма к его персоне. За свою еще не очень долгую службу ему волей-неволей пришлось освоить практически все винтовки, состоящие на вооружении руоссийской армии. Кроме того, приходилось пользоваться трофейными гохарскими и османийскими, а также винтовками системы «шапсо». Но полковника почему-то интересовали только эти два.
— Итак, достоинства и недостатки обеих систем можете изложить?
— Это может сделать любой офицер руоссийской армии.
— Меня не интересуют «любые», я спрашиваю, можете ли это сделать вы?
— Как письменно, так и устно.
— Пока сделайте это письменно. Возможно, вам предоставится возможность сделать это устно. И собирайтесь. Мне поручено доставить вас в столицу живым и невредимым.
Хотел было Алекс поинтересоваться, кем именно поручено, да передумал. Если этот кто-то использует начальника четвертой канцелярии в качестве порученца, то он должен сидеть где-то очень высоко, за пределами жандармской иерархии, тогда бы полковник сказал «приказано». В любом случае, спорить не приходилось.
— Могу я взять с собой еще одного человека?
— Этого вашего унтера в отставке Фелонова? Можете.
— Когда требуется быть готовым к выезду?
— Завтра после полудня.
На этом разговор был окончен, и капитан отправился готовиться к дороге.
Кортеж полковника Тарнилова растянулся на четверть версты. В него входила карета самого начальника четвертой канцелярии, полтора десятка конных жандармов, охраняющих его, казенная карета перевозящая арестантов, полдюжины жандармов, охраняющих арестованных, замыкала колонну бричка капитана Магу.
Жорж Манский также возвращался в столицу. Причем не в карете полковника, а в экипаже Алекса. То ли хотел держаться подальше от начальства, то ли приглядывал за Магу и Фелоновым, а может, его просто в полковничью карету не взяли. Алекс тактично попытался выяснить некоторые интересующие его моменты дела, но тот отговорился секретность, хотя капитан подозревал, что тот просто ничего не знает.
До Червонодара добрались за полтора дня. Там Фелонов ухитрился за пару часов продать и бричку, и лошадей. В убыток, конечно, но хоть так. И винтовку трофейную хотел сбыть, да капитан запретил.
— Оставь, я знаю, кому она в столице пригодится.
Через двое с лишним суток, поезд остановился у перрона столичного вокзала. Отсюда путь их лежал в особняк семейства Магу. Благодаря посланной из Червонодара телеграмме, их уже ждали. При виде хромающего Алекса, Ирен Магу не выдержала и расплакалась. Отец только головой покачал, но вечером, когда они остались наедине, спросил.