До вечера путешествие протекало спокойно и обыденно. Шагали себе упрямо вперёд, переступая через крупные камни и регулярно обтирая пот со лбов. Обычное, в общем-то, дело…. Часа в три пополудни — на берегу крохотного ручейка — сделали плановую остановку, развели костёр, пообедали, вдоволь накормили пони, снова вышли на маршрут. Шли себе и шли…. Что наша жизнь? Игра? Полная и бессмысленная фигня! Наша жизнь — вечная ходьба. От привала — до привала…
Один раз в полчаса Томас — и резко, и исподволь — оглядывался назад. Странная и тревожная тень больше не попадалась ему на глаза. Но и ощущение, что кто-то незримо и осторожно двигается за ними следом, не оставляло.
Только один раз, уже после обеденного привала, на юго-западе послышался неясный гул.
— Там маленькая тёмно-зелёная точка передвигается по небу, — сообщила глазастая Айна. — Чтобы это могло быть?
— Наверное, какой-нибудь маг следует по неотложным делам на своём летающем ковре, — вслух предположил Томас, а про себя подумал: — «Или же патрульный вертолёт совершает облёт вверенной территории…».
Уже на закате Отто, шедший первым, дошагал до границы водораздела, заглянул вниз и торжественно объявил:
— Ну, и ничего себе! Офигеть и не встать! Чтоб мне провалиться на месте! Так вас всех — да по-разному…
— Прекращай орать, — мрачно велел Бродяга, но, оказавшись рядом с Котом, сам не удержался от восторженных высказываний: — Надо же! Вот же! Ах ты, красотища какая…
Айна, ведущая нагруженного пони за длинную кожаную уздечку, вышла на узкую седловину перевала после следопытом. А вот её реакция на увиденное оказалась прямо противоположной: девушка, испуганно охнув, опустилась на колени и, закрыв лицо руками, принялась вполголоса выкрикивать гортанные и тревожные слова на гномьем языке.
Томас выбрался на границу водораздела последним, огляделся, эмоционально помотал головой, но ничего говорить не стал. А, зачем? Всё уже было сказано до него.
В лучах заходящего солнца — в полной тишине — узкая каменистая долина, открывшаяся их взорам, пылала всеми оттенками красного и приграничных к нему цветов: нежно-розовым, палевым, бордовым, ярко-алым, рыжим, янтарным, красно-жёлтым, пурпурным…
— А что же вы ожидали? — насмешливо проворчал Томас. — Долина Красного Камня, как никак…. Вон, волчья стая трусит куда-то. То ли, шерсть у зверей такая красноватая, то ли, вечернее солнышко так шутит…
Ночь выдалась беспокойной. Красные камни долины, видимо, остывая от дневных солнечных лучей, безостановочно потрескивали и звенели. Тоненько так звенели, жалостливо, словно бы исполняя философскую сагу — о тщете этого призрачного и неверного мира…. Где-то вдалеке выли на равнодушную жёлтую Луну волки — как им и полагается по их непростой волчьей должности. Таинственно и многозначительно ухал ночной филин. Оптимистично и весело трещали сверчки, которые ещё месяц назад должны были умереть, подчиняясь суровым законам природы. Но, почему-то, не умерли, а бодро трещали-звенели…. Почему не передохли? Да, просто так, из вредности, вопреки всему и вся. Чтобы всяким — бесконечно правильным и важным — не спалось по ночам. Под их тёплыми пуховыми одеялами, купленными на рождественских распродажах…