Майор Курицын всю жизнь страдал из-за своей фамилии. Временами, наедине с самим собой он признавался себе, что и в органы-то пошел для того, чтобы придать себе веса. Но, видимо, начальство тоже не особо жаловало офицера с несерьезной фамилией, потому как в майорах он уже сидел лет десять, и вторая звезда на погоны не просматривалась даже в телескоп. Впрочем, и шпионов майор Курицын видел только в кино. И вот — на тебе! Громом среди зимнего неба рухнула на мирный Ржев суровая директива из центра: “Разыскать и опросить всех, кто был связан с бывшим генералом Лаврентьевым и его семьей. Срочно! Необходимо вчера”.
“Такие-то дела”, — вздохнул майор Курицын, вспоминая, как любил говорить в годы его срочной службы ротный старшина: ”Невыполнимость поставленной задачи не является веским основанием для ее невыполнения!”
Генерала Лаврентьева он знал давно, как и все в городе. В местном музее чекистской славы его фотографиям и личным вещам был отведен целый стенд. И вот, поди ж ты! Но, делать нечего, майор натянул кожаные перчатки и отправился искать и опрашивать.
Первой в списке возможных “контактов” генерала Лаврентьева была Зинаида Прохоровна Скобарь, подруга детства и, по совместительству, мать любимого зятя.
— Ничего не могу сказать, — покачала головой Зинаида Прохоровна, наливая чаю бывшему своему ученику, а ныне матерому контрразведчику. — Как в Батуми уехали, ни слуху, ни духу. Первую пару месяцев еще звонили, потом, бах! Как отрезало. Новогоднюю открытку туда посылала, вернулась с припиской “адресат выбыл”. Я удивилась — как это, — выбыл? Бросилась к Аллочке Горшевой, она, кажется, в твоем классе училась. У ее мужа родственники там живут, они к ним летом ездили. Она в Батуми звонила, просила зайти, узнать. — И что же? — Да что? Оказалось, наши-то, квартиру сдали, а сами уехали в неизвестном направлении. — Учительница печально развела руками.
— И с той поры никаких известий? — Да как сказать, — Зинаида Прохоровна тяжело вздохнула, — уже потом мне ночью позвонил какой-то мужчина, назвался старым другом моего сына и сказал, что в Орле, на вокзале в камере хранения он оставляет посылку от Костика. Мол, сам хотел заехать, да не успевает. Назвал номер камеры, код и положил трубку.
— И что же? — Чуть привставая, спросил майор Курицын.
— Ну что, поехала в Орел, нашла камеру хранения. Действительно, в ячейке стояла спортивная сумка, а в ней деньги и документы на Батумскую квартиру, на меня переоформленные.
— Много денег?
— Двадцать пять тысяч долларов, — вздохнула бывшая учительница.