Жорж гордился своим русским происхождением и, рассказывая о том, как его отец, сын врангелевского полковника Балашова, был вывезен во Францию вдовою полковника, не забывал упомянуть, что его прапрапрадед, кавалергардский ротмистр Балашов, похоронен здесь под Фер-Шампенуазом. С Покровским он сошелся быстро на почве любви к изящной русской словесности, и при довольно частых встречах они снабжали друг друга новинками книжного рынка, хорошим французским вином, чистейшей русской водкой, в общем, как говорится, чем богаты. Сегодня, получив предложение встретиться, мсье Жорж поспешил пораньше завершить свои дела и направился в облюбованный приятелями ресторанчик “Ле вье Пари” на улице Сен-Северин. Анатолий Покровский уже ждал его, наблюдая в окно за целующейся парочкой, и потягивал ароматный черный кофе.
— Добрый день, Анатоль! — присаживаясь к столу, бросил Балашов, слегка грассируя, на французский манер. — Рад тебя видеть в добром здравии.
Покровский подозвал гарсона.
— Капучино, — заказал Балашов, — пети.[7]
Гарсон удалился исполнять заказ, и мсье Жорж откинулся в удобном кресле. Когда с расспросами о здоровье и благополучии домашних было покончено, Анатолий, улыбаясь несколько рассеяно, бросил, как бы невзначай:
— Послушай Жорж, у меня к тебе небольшая просьба, — он замялся, словно обдумывая, удобно ли ему отвлекать от дел столь занятого человека, но, дождавшись вопросительного взгляда, продолжил: — Надеюсь, это не составит для тебя большего труда.
— Я весь внимание. — Мои московские друзья собираются посетить Францию в качестве туристов и заодно навестить своих знакомых, выехавших некогда из Союза.
— О, это прекрасно! Однако чем я могу быть полезен?
— Дело в том, — чуть помедлив, произнес Покровский, — что один из этих знакомых в свое время был, как это у нас называли, невозвращенцем, и жил во Франции инкогнито.
— Теперь ваши невозвращенцы стали героями, — пошутил Балашов.
— Когда человеку вынесли приговор на родине, через несколько лет поневоле он начинает бояться собственной тени. — Грустно улыбнулся работник ЮНЕСКО. — Правда, эти приговоры никто не приводил в исполнение даже во времена КГБ, но, с другой стороны, приговор остается приговором, а отменить его как-то позабыли. Так что, — он развел руками, — сам понимаешь. Мои друзья хотели бы уточнить адрес…
Балашов насторожено посмотрел на своего визави.
— Анатоль, ты уверен, что все именно так, как ты рассказываешь? Я не хочу участвовать ни в каких темных историях.
— Полноте, Жорж! — махнул рукой Покровский. — С каких пор тебе везде начали мерещиться шпионские страсти? Страшные агенты КГБ живы только в голливудских боевиках.