— Разрешите исполнять? — по-военному четко осведомился Коновалец. Подобные мысли были для него не внове, и предполагаемый список группы уже имелся. Так что, на все, про все, послезавтра работа уже могла быть развернута полным ходом.
— Давай, Геннадий Валерьянович. И дай нам Бог удачи.
Подтянутый старший лейтенант, охранявший подступы к своему шефу, вскочил, провожая преданным взглядом помощника его превосходительства.
— Послушай, Зинчук, — повернувшись у двери, произнес контрразведчик. — Если Тимофей Прокофьевич будет меня спрашивать, я поехал к себе в контору. Понятно?
— Так точно, товарищ полковник, — бойко отрапортовал тот. — Сказать товарищу генералу, что вы в департаменте контрразведки.
— Молодец, — кивая головой, похвалил Коновалец. Бравый старлей, поедающий начальство глазами, словно голодающий- гамбургер на рекламном щите, был ему чем-то неприятен. Но что было несомненно, — обязанности свои он выполнял превосходно.
Квартира в старом доме на Басманной встретила Зинчука старомосковским уютом и радушием. Ему, всего три года назад попавшему в столицу по росчерку пера неизвестного кадровика, и ютящемуся с семьей в аварийной служебной хрущебе в Видном, старая профессорская квартира с рядами книг, фортепьяно начала века и фарфоровыми пастушками в духе Ватто казалась до умопомрачения роскошной. Он с нескрываемой завистью посмотрел на лейтенанта Садового, хлопочущего над пузатым тульским самоваром и, тяжело вздохнув, задумался о превратностях судьбы и социальной несправедливости.
Однако, вопреки тяжким вздохам старшего лейтенанта, справедливость, пусть и неизвестная ему, в этом была. Ибо квартира, в которой проживал уроженец Хабаровска Николай Садовый, не многим отличалась от его собственной. Апартаменты же на Басманной, вместе с библиотекой, самоваром и фотографиями на стенах, часть из которых отражала детские и юношеские годы «хозяина» квартиры, были тщательно выдержанной в «духе» декорацией, на фоне которой проистекало множество трагедий, режиссированных НКВД, МГБ, КГБ…, и вот теперь ФСБ.
— Клади сахар, — наливая ароматно заваренный чай в поповский фарфор, предложил Садовый. — Все слаще будет. На работе, поди, сейчас не сладко?
— Верно, — печально вздохнул Зинчук, прицеливаясь ложечкой в сахарницу. — Тут вот какое дело получается…
Он замолчал, отмечая по вспыхнувшему взгляду собеседника, что наступило самое время торговаться и требовать гарантии.
Утром следующего дня рапорт лейтенанта Садового о результатах шахматного турнира на Басманной лежал на столе его начальника.