Итак, теперь в запасе у него был еще месяц, месяц, за который он должен был либо успешно завершить поиски, либо сдаться и уничтожить пресловутый «Золотой Треугольник». Он особо ставил на первое, но, тем не менее, выбора не было, работа шла в обоих направлениях.
Была ночь, и было утро. Хотя, если вдуматься, утро — это время после сна, так же, как вечер — время перед сном. Итак, что-то около часу пополудни в доме на Страстном, где на стене подъезда по прежнему чернела надпись «Это — паровоз», собрался весь цвет расквартированного здесь агентства «Кордон» в лице Михаила Войтовского, Владимира Ривейраса и, как можно догадаться, Алексея Полковникова, ибо другого цвета в агентстве не было.
Алексей Полковников сидел возле остывающего компьютера и, как обычно случалось с ним в такие моменты, читал газету.
— Ну, что у нас плохого? — традиционно спросил Михаил Войтовский, наливая себе чай, способный соперничать по крепости со златоустовским булатом, в литровую глиняную бадейку.
— Разборки в рядах наркомафии, — не отрываясь от чтения, произнес Полковников и, найдя нужное место, зачитал с выражением: «Сегодня ночью возле дома на Малой Никитской был взорван автомобиль «Рено-Сафран», принадлежащий бизнесмену из Нигерии Нарбуку Тахонге. Хозяин автомобиля при этом погиб. Приехавшая на место преступления следственная бригада обнаружила в квартире покойного еще два трупа с огнестрельными ранениями. По предварительным данным, двойное убийство явилось результатом разборки внутри нигерийской наркомафии. Вызывает недоумение, кому при этом понадобилось посыпать героином пол квартиры Тахонги и заливать наркотик клеем. По данному делу ведется расследование». Конец цитаты.
— Оч-чень интересное дело, — отхлебывая обжигающий напиток, проговорил Войтовский. — Володя, ты не знаешь, что бы это могло значить?
Ривейрас бросил возмущенный взгляд на командира.
— Вот и я не знаю, — завершил тот.
— Серьезно? — Полковников сложил газету и внимательно посмотрел на друзей. — Действительно, очень загадочная история.
— Ладно, оставим в стороне криминальные разборки и, как говорят французы, равенон шенон мутон, сиречь, вернемся к нашим баранам, Что там у нас слышно на наркотическом фронте? — Войтовский поставил чашку на стол и обхватил ее руками, грея ладони.
— На наркотическом фронте упорные бои, — вздохнул Полковников. — Причем, тут получается одна интересная штука…
— Давай, выкладывай, — заинтересовано глядя на аналитика, поторопил капитан.
— Общий вывод, или весь ход мысли?
— Начнем с выводов. Что будет непонятно, — спросим.