– Прости, я вчера дурака свалял. Идиот! Не знаю, что на меня нашло, просто мне хотелось оттянуться немного. Имеет человек право хоть изредка расслабиться?! Я не преступник, не подлец, могут у меня быть всего лишь маленькие слабости? Черт побери, Саша, да меня иногда тянет выпить пива с твоим консьержем. По-моему, он симпатичный малый. Но, заметь, я этого не делаю.
– Спасибо тебе за это! Прости, если мой образ жизни кажется тебе невыносимо строгим. – Саша была в полной растерянности. Опять все вернулось на круги своя. Именно этого она опасалась с самого начала, когда поняла, что Лайам абсолютно не терпит какого бы то ни было контроля над собой. И любые порядки цивилизованного общества воспринимает как попытку притеснения. Но у нее вся жизнь строго упорядочена. Она никогда не могла и не может позволить себе делать все, что вздумается. А для Лайама, чего Саша и боялась, это, как видно, непосильная ноша. Значит, не могут они быть вместе? Сейчас Саше это трудно было представить. – Лайам, я и вправду не знаю, что сказать. Я не хочу делать тебя несчастным, не хочу портить твою жизнь, давить на тебя. Но ты не можешь распоясываться всякий раз, как у тебя возникает настроение. – Пока при Саше это случилось лишь однажды. Лайам своим поведением словно пытался показать Саше, что он все равно останется тем, что он есть, – шалопаем-художником, бунтарем и озорником.
– И что теперь? Что будем делать, когда вернемся? – забеспокоился Лайам. Он рассчитывал, что этот дурацкий эпизод не повлияет на их уже более устойчивые отношения. И выяснять отношения снова и снова, давать еще раз обещания, заверять Сашу в любви – это все они уже проходили. Ну что теперь делать – он вот такой! Так он живет, так он любит, хотите – берите. Но Саша считала, что закрыть глаза на выходки Лайама еще не значит решить проблему. Оба были поставлены перед дилеммой, причем нешуточной. Чтобы доказать Лайаму свою любовь, она вынуждена рисковать собственной репутацией. А если у них в конечном счете ничего не получится, она навсегда останется посмешищем. Так она, во всяком случае, думала. И это ее серьезно беспокоило. Саша бы предпочла не выставлять своих отношений с Лайамом напоказ, пока они сами не решат, как им жить дальше. Лайама же бесили ограничения, которые налагала на него близость с Сашей. Даже двадцать лет брака не смогли сломить его независимую гордую натуру. Вот и сейчас он хотел быть с Сашей, но не мог изменить своей привычке жить вольно.
– До конца июля я в Париже, – сказала Саша в ответ на его вопрос о том, что будет дальше. – Приезжай, если захочешь. В Сен-Тропе мы отправляемся первого августа.