Алмазный браслет (Стил) - страница 154

В последнюю июльскую субботу они гуляли с Соксом в Булонском лесу, и Лайам вдруг повернулся к Саше.

– Что ты решила насчет отпуска? – Вопрос застал ее врасплох. Она думала, что все уже обговорено, хотя им обоим хотелось бы провести это время вместе. И тут вдруг выяснилось, что Лайам ждал, что она передумает или сумеет уговорить Татьяну. Тот факт, что она до сих пор этого не сделала, Лайам воспринял как очередное Сашино предательство.

– Что ты имеешь в виду? Что я должна решить? Мне кажется, тут и говорить не о чем. Как ты себе представляешь этот отпуск вчетвером? Я и так вся издергалась – не знаю, как подступить к Татьяне… Придется столько сил положить, чтобы хоть как-то наладить с ней отношения. А у нас с тобой еще много времени будет для путешествий и отдыха.

– Ты, стало быть, не собираешься вправлять ей мозги? – Лицо у Лайама было каменное.

– Не сейчас. Потом, если надо будет, я это сделаю. Но надеюсь, до этого не дойдет. Со временем она просто свыкнется с мыслью, что мы с тобой вместе. Даже взрослые дети, бывает, с трудом переносят то, что их мать или отец с кем-то встречается. – Саша воспринимала упрямство дочери именно в таком свете.

– Если ты на нее сейчас не надавишь, она меня никогда не примет, – наседал на Сашу Лайам.

– Она только на прошлой неделе согласилась разговаривать со мной, – напомнила ему Саша. – Лайам, я не могу насильно заставить ее тебя любить. Вспомни, при каких обстоятельствах она с тобой познакомилась! Я имею в виду вашу встречу в Саутгемптоне. Не торопи события!

– Она ведет себя как избалованная девчонка, – заявил он. Справедливо, но сказано уж больно не по-доброму. Но Татьяна ведь ее дочь! Тон, каким говорил Лайам, ее задел.

– Ты тоже, – мягко заметила она.

Лайам не стал продолжать разговор и стал играть с собакой. По дороге домой он не проронил ни слова. И дома ходил надутый и злой, как мальчишка, обидевшийся на строгую мать.

Саша готовила ужин, когда Лайам вдруг спустился с рюкзаком в руках.

– Ты куда это? – спросила она, замирая от страха. Она уже знала ответ.

– Я ухожу. Я не позволю обращаться с собой, как с маленькой и постыдной тайной прихотью, и тем более терпеть оскорбления от твоей дочери.

– Лайам, прошу тебя… – Саша запаниковала. – Не руби сплеча, дай нам шанс! Мы же с тобой с самого начала понимали, что придется притираться, а для этого нужно время. И никакая ты не тайная прихоть! – Какая уж «тайная», когда все об этом знают.

– Нет, я для тебя позорище. Ты меня стыдишься! – При этих словах обоим на память пришло злополучное Четвертое июля и барбекю.