— Я вернусь, отнесу ее к доктору.
Лачи прижалась головой к его плечу и зарыдала. Она еще никогда так не плакала. Все лишения, отчаяние, печаль, воспоминания, словно фонтан, прорвались наружу.
«Если бы я умерла на его руках. Как приятна была бы смерть! О, жестокий бог! Я больше ничего не прошу у тебя, только чтобы ты забрал мою душу сейчас, сию минуту, чтобы я могла навсегда уснуть на этом плече».
Гуль вошел в кабинет врача и посадил Лачи в кресло. Доктор осмотрел ее.
— Раны не опасны. Через неделю все заживет. Каждый день нужно будет приходить на перевязку. Как ее зовут?
— Как тебя зовут? — повторил Гуль вопрос доктора.
Она молчала. В сердце ее поднималась буря. В ушах звенело. Это голос Гуля или призыв смерти? Как тебя зовут?! Как тебя зовут?! Как тебя зовут?! Словно земля и небо извергали огнедышащую лаву, и устрашающие раскаты грома повторяли этот вопрос.
— Доктор спрашивает твое имя, — снова мягко повторил Гуль.
— У меня нет имени, — с трудом проговорила Лачи.
— Действительно! Какое имя может быть у слепой нищенки? — заметил доктор. Он что-то быстро писал в блокноте.
— Вы не правы, господин доктор! — улыбнулся Гуль. — У слепых нищих тоже бывает имя и пристанище, где они обычно проводят ночь.
«Да, ты прав, — подумала Лачи. — Когда-то и у меня было имя, свой дом, куда я мысленно возвращалась каждый день — днем, и ночью, и утром, и вечером. Но теперь для меня наступила бесконечная ночь. Куда я могу пойти? Кого мне звать? В чью дверь постучаться? Доктор! Почему вы скоблите скальпелем мои раны? Вонзите его в мою грудь, чтобы сердце перестало биться».
Доктор вырвал из блокнота листочек и отдал его Гулю.
— Пять рупий! А если она будет приходить на перевязки, то еще семь.
Гуль вынул двенадцать рупий.
— Где ей взять семь рупий? Заплачу все. — Затем, обращаясь к Лачи, добавил: — Каждый день приходи на перевязку.
— Хорошо!
Гуль помог ей выйти на улицу.
— Где ты живешь? Я отведу тебя.
— Нет, я пойду сама.
Он помолчал, потом снова спросил:
— Где ты ночуешь?
— Там, где меня застанет ночь, господин! Вы уже много сделали для меня. Идите, идите домой! — голос ее срывался. Гуль пристально смотрел на нее, потом медленно повернулся и ушел, понурив голову.
Он уходит! Он уходит! Он уходит!! Он уходит!!! Больше ты его никогда не встретишь, ты его никогда не увидишь! Не сможешь обнять его. Умрешь с мыслями о нем, а он ничего не будет знать. Она, спотыкаясь, побежала на звук шагов Гуля, схватила его обеими руками, спрятала голову на его груди.
— Гуль! Гуль!! Гуль!!! Ты не узнаешь меня? Я — Лачи!