Поскольку офицеры безопасности предпочли физическую работу по завершению расстановки столов и стульев предоставить исполнителю, он смог без труда прикрепить закладку под крышку стола во втором ряду.
После размещения мебели офицеры закрыли конференц-зал, и один из них остался при входе. Зная намеченное время окончания совещания, он вовремя появился, как было ему сказано офицером безопасности, для того чтобы привести помещение в порядок. Теперь он остался один и без особых предосторожностей смог вернуть закладку, еще раз почувствовав огромное облегчение оттого, что она надежно спрятана в его кармане.
Как же обстояли дела с приемом информации? Как оказалось, не все было просто у Глеба.
Конспирация требовала, чтобы «замурованный» в грузовичке Глеб был предельно осторожным в своих движениях и не производил подозрительных звуков, которые могли бы вызвать подозрения у проходящих мимо машины пешеходов. Это было особенно опасно, учитывая развитое у австрийцев чувство наблюдательности и подозрительности. Такое стеснение в поведении создавало для Глеба немалые неудобства.
Глеб испытывал трудности с освещением и вентиляцией, жара становилась нестерпимой по мере того, как время приближалось к полуденному в тот летний безоблачный день.
Первое размещение закладки в гардине показалось Глебу очень удачным, хорошо прослушивалось все, что происходило в конференц-зале. Затем, после изменения ее месторасположения, слышимость ухудшилась из-за каких-то постоянных звуков, очевидно, от шарканья ног и стука участников совещания по крышке стола. К концу совещания, то есть после примерно 10—12-часового одиночного заключения, Глеб был измотан физически и психически до предела, и даже пришлось ему помогать выбраться из машины.
Долго еще потом он вспоминал свою «современную» технику и готовился к другим подобным операциям уже с позиций этого первого, весьма трудного опыта. Нужда заставила его искать новые решения, и, как говорится у нас, «голь на выдумку хитра». Даже не имея более современных средств, он значительно усовершенствовал процесс приема передаваемой информации при подобных операциях ТФП.
Его красочные описания нахождения внутри грузовичка послужили тому, что в резидентуре закрепилось за ним прозвище Космонавт, который познал если и не невесомость, то одиночество в условиях крайнего стеснения. И надо сказать, что, хотя был Глеб не из интеллигентов с повышенной чувствительностью к физическим трудностям и личным неудобствам, а имел в прошлом опыт физической производственной работы, испытание в действительности было более трудным, чем это может казаться.