Губы старика расплылись в умиленной улыбке, и он вновь стал самим собой: длинные волосы аккуратно собраны в тонкий хвост, белая борода, свисающая неровными лохмотьями, смеющиеся голубые глаза под густыми бровями и крючковатый птичий нос. Таким его видел Грэм всегда, и в тот день, когда старик нашел его на улице, и сейчас отец Иаков смотрел прямо в глаза. От него исходило тепло и счастье, которым он с удовольствием делился с каждым.
«Ступай, сын мой, в Мироград и проси благословения Мироноса. Я буду молиться за тебя. Будь верен богу и поступай так, как велит сердце, ибо через него говорит с тобой создатель. Благословляю тебя в нелегкий путь. Да пребудет с тобой бог!»
Сейчас эта карта, нарисованная отцом Иаковом по памяти, ясно проявилась в голове – во всех подробностях и цвете, будто лежала перед глазами. Неистовое стремление двинуться к цели овладело панголином…
«Нет!.. Отец Иаков ошибся! - Грэм встрепенулся. - Я не достоин!»
«Сатана! Еретик!» - грозно прозвучал голос Мироноса.
«Это приговор! Отец!.. Это я сделал что-то не так и теперь Спаситель разгневался на тебя. Моя судьба меня не волнует, но что будет с тобой?..»
«Сатана! Еретик!»
«Они убьют его!» - охотник поднял голову. Перекрестился:
- Господи Миронос всемогущий, помилуй его и дай мне силы впредь не ошибаться и следовать только путями Твоими.
Несколько камешков прилипли к покрасневшему лбу, но он не чувствовал этого. Зачем бог показал мне образ карты?.. Что будет со мной… с отцом Иаковом?
Грэм встал – внутри все кипело – обхватил холодные прутья решетки и рванул изо всех сил – тело дернулось, как от удара молнии. Руки беспомощно повисли.
«Это неправильно! Так не должно быть!..»
Он отошел вглубь и зашептал:
- Господи Боже, прости меня грешного, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить. Мужество изменить то, что могу. И мудрость отличить одно от другого.
За толстыми каменными стенами заиграли переливами колокола, созывая людей на дневную молитву. Грэм сложил ладони вместе и рухнул на колени. Брякнули доспехами стражники, становясь на специально приготовленные коврики для молитв. Заерзали соломой соседи по камерам, зашуршали по норам и углам невидимые обитатели подземелья.
Утренние, дневные и вечерние обязательные молитвы ставили людей на колени, а всевозможным городским гадам давали несколько минут свободы. Никто не мог в это время помешать набегу мелких разбойников. Тяжкий грех падал на того, кто смел нарушать молитву. Городские крысы, тараканы и вороны давно привыкли к таким порядкам и активно пользовались этим. В несколько богом отведенных минут они просто нагло грабили и тянули в свои норы все, что могли найти.