— Профессор японец сообщил мне, что директор завода и члены правления приедут с утренним поездом. Я, конечно, никому ни слова не сказал, а сам решил единолично, собственной персоной, изобразить комиссию по встрече; только поезд подошел, я уж: тут как тут и приветствую их от имени города. Протянутая им для пожатия рука была одновременно и рукою некоего парня, которого ты знавала когда-то в Окленде, третьестепенного боксера… как его звали?.. да, вспомнил — Большой Билл Роберте. Под этим именем он выступал на ринге, а теперь, не шутите, он известен как мистер Уильям Роберте, эсквайр.
Так вот, говорю, я их приветствовал и отправился с ними на завод; и тут из разговоров увидел, что дело у них на мази. А затем, как подошел случай, я и ввернул им свое предложение. Я все время дрожал, — а вдруг у них подряд на подвоз глины уже сдан? Но когда они спросили мои условия, я понял, что это у них еще не налажено. Смету я выучил наизусть и тут же им все выложил, а главный их заправила все цифры записал себе в блокнот.
— Мы дело поставим сразу на широкую ногу, — говорит и этак пристально смотрит на меня. — Какой же транспорт вы можете предоставить нам, мистер Роберте? — А у меня только и есть, что Хазл и Хатти, да и те слишком молоды, чтобы справиться с таким грузом.
— Я могу поставить сразу четырнадцать лошадей и семь повозок, — говорю. — Если нужно будет, достану и больше, вот и все.
— Дайте нам четверть часа на размышление, мистер Роберте, — говорит.
— Конечно! Пожалуйста, — отвечаю и важничаю, прости господи, как черт. — Но я сначала должен кое-что оговорить. Во-первых, я хочу, чтобы контракт был заключен на два года; и потом моя смета предусматривает одно условие, иначе дело не пойдет.
— Какое же это условие? — спрашивает.
— Дорога, — говорю я. — И раз уж мы здесь на месте, я вам сейчас все покажу.
Сказано — сделано. Я показал ему все и объяснил, как мне будет невыгодно, если они решат придерживаться своего первоначального плана, принимая во внимание спуск и подъем к месту выгрузки.
— Вам тогда придется сделать одно, — говорю, — провести дорогу вокруг холма, построить бункеры на пятьдесят футов выше и подъездной мост длиной футов в семьдесят — восемьдесят.
И знаешь, Саксон, мой прямой разговор подействовал на них. Ведь я говорил правду. И если они заботились о кирпиче, то я заботился о своих лошадках.
Совещались они, по-моему, около получаса, а я волновался чуть ли не так же, как тогда, когда ждал, что ты мне скажешь: «да» или «нет». Пересмотрел смету, высчитал, сколько можно будет скинуть, если потребуют. Видишь ли, я дал им городские цены, поэтому я и готов был уступить. Потом они вернулись.