И на этот раз Фердинанд испугался, отступил. Он старательно соскоблил с парламентского акта свое размашистое «нет» и поставил сбоку «утверждаю».
Но этим дело не кончилось. Прикинувшись, будто он глубоко оскорблен оказанным на него давлением, Фердинанд отказался почтить своим присутствием торжественное закрытие сессии кортесов, покинул Мадрид и заперся в Эскориале. Здесь, вдали от беспокойной столицы, он' чувствовал себя увереннее. В уединении дворца-монастыря можно было наметить и кое-какие планы.
Попытаться пустить в ход гвардию?.. Хвала господу, Армии наблюдения более, не существует! Если отдать пост капитан-генерала Кастилии своему, надежному человеку?..
И вот, совершенно неожиданно для правительства и для Постоянной депутации кортесов[37] появился королевский указ об отставке сторонника либералов генерала Вигодета и о назначении на пост капитан-генерала Кастилии реакционного генерала Карвахаля.
Министры вдруг прозрели: им стал ясен контрреволюционный замысел короля. Но на кого опереться в предстоящей борьбе?.. Либералам пришлось поневоле обратиться за помощью к народным клубам.
С трибун клубов, на перекрестках улиц снова начали раздаваться призывы к оружию, угрозы по адресу короля. Вожди восторженных заговорили о том, чтобы, подняв народ, отправиться за королем в Эскориал.
Фердинанд забил отбой — отменил назначение Карвахаля и поспешил вернуться в Мадрид.
Утром 21 ноября толпы разъяренных мадридцев поджидали Фердинанда за городскими воротами на эскориальской дороге. Король, королева и инфанты въехали в столицу под негодующие крики народа. Эта сцена напоминала вынужденный переезд Людовика XVI из Версаля в Париж в октябре 1789 года.
Вечером на дворцовой площади мадридцы танцевали, пели Трагалу, провозглашали здравицы в честь Риэго.
Стали требовать выхода короля к народу. Когда Фердинанд показался на балконе, над морем голов подняли к нему мальчика, одетого в траур, — сына некогда казненного генерала-патриота Ласи:
— Вот мститель за своего отца!
— Скоро придет твой час, проклятый Бурбон!
— Смерть палачу!..
* * *
Вожди восторженных, оказавшие правительству поддержку в критическую для него минуту, предъявили теперь ряд требований, и первое из них — возвращение Риэго из ссылки. Аргуэльес предложил для изгнанника пост капитан-генерала Арагона. Одновременно Мина и многие другие восторженные получили назначения в военном командовании и в администрации.
Между обоими крылами либерального движения на короткое время воцарился мир.
Риэго пробыл в Сарагосе на посту капитан-генерала восемь месяцев — с января по сентябрь 1821 года. В этом своем почетном изгнании Рафаэль имел достаточно досуга, чтобы отдать себе ясный отчет в судьбе Испании и в собственной своей участи. Как и другие искренние революционеры среди либералов, он ясно видел, что дальнейшее развитие политической жизни в тех формах, какие установились после мартовского переворота, роковым образом приведет к новому торжеству абсолютизма. Король, высшее духовенство, крупные помещики Испании, действуя заодно с абсолютистскими государствами Европы, столкнут конституционный режим в пропасть.