Базилид недоверчиво смотрел на него.
— Объясни мне сначала, — пробормотал он, — и если я смогу.
— Разве есть для тебя невозможное? — возразил Габба. — Но здесь неудобно оставаться. Солнце слишком печет. Пройдем лучше в твой прохладный уголок и потолкуем там в тени.
Пророк не отвечал. Разве мог он доверить тайны пещеры тому, кого сделал уродом. Он не мог ждать ничего доброго от Габбы, которого так мучил в детстве. Габба заметил его нерешительность. Он подошел ближе и стал шептать ему на ухо:
— Я ведь знаю, отец мой любит сверкающее золото и если он послушается совета Габбы, то у него будет целый кошель золота. Скорее, Базилид, идем. Мне, кроме того, нужно убедиться, что у тебя есть средства узнать волю Всевышнего относительно Веспасиана.
Пророк вздрогнул, услышав имя полководца, известного своей верой в оракулы. Он понял, что за словами Габбы скрывается чей-то план. Быть может, если он сумеет воспользоваться случаем, ему откроется неисчерпаемый источник дохода. Но все-таки его недоверие не исчезло.
— Если ты мне не веришь, — нетерпеливо сказал Габба, — так подумай, что у меня есть причины не встречаться с тобой, и если бы дело не касалось чего-нибудь очень важного… Отведи моего мула куда-нибудь и затем — он не мог удержаться от того, чтобы снова не впасть в насмешливый тон, — покажи мне святую святых твоего храма, богоспасаемый пророк!
Базилид отвел мула в тень и пригласил Габбу в пещеру. Карлик стал пытливо оглядываться, усмешка показалась на его лице.
— А, — сказал он, указывая на ворона, который все еще тянулся с безумной жадностью за куском мяса, — Зореб, старый знакомец, священный ворон, съевший тысячу лет тому назад Илью у Хритского источника. Как низко ты пал, если Базилид мог заставить тебя после смерти Агриппины приветствовать Нерона именем цезаря.
При знакомом звуке ворон встрепенулся и каркнул:
— Да здравствует цезарь!
Габба расхохотался.
— А ведь Нерон считал это тогда несомненным предзнаменованием, — продолжал он задумчиво. Почему же Веспасиану, не имевшему Сенеку в учителях, не верить этому? А, — продолжал он, увидев орлов, — Кастор и Полукс, вестники Юпитера. А вот и змеи египетских заклинателей. Я вижу, батюшка, все твои небесные знаки в хорошем состоянии, но все-таки я боюсь, Веспасиан несколько избалован богами!
Базилид гордо выпрямился.
— Не беспокойся, Габба, — проговорил он, ухмыляясь. — У меня есть нечто убедительное хотя бы и для самого Сенеки. Смотри!
Он откинул занавес и крикнул повелительным голосом:
— Мероэ!
Габба вздрогнул, услышав это имя, и с напряжением стал вглядываться в темную часть пещеры. Голос пророка заставил приподняться лежащую на полу, на львиной шкуре, полураздетую молодую девушку. Губы карлика непроизвольно повторили имя, которое вызывало далекое воспоминание из давно, казалось, забытой поры детства.