— Даже не знаю, что я буду делать, не дай Матерь магистр куда–то денется.
Разбудивший меня Род уже уснул, а я отсканировав пространство и не найдя ничего опасного, прихватил с собой котелок кофе сошёл на берег и подошел к костру.
— Не спится Ваша Милость? — кто то из бодрствующей смены караульных подал голос.
— Не спится. Вот решил заварить себе отвару. А вот скажите мне, караваны ночуют всегда в одних и тех же местах?
— Конечно, места выбраны не просто так, там, — словоохотливый страж, махнул в сторону берега, — непроходимое болотце. Опять же нападения оттуда не ждём. А с воды его ночью не может быть, так как, ночью не только мы не плывём по реке, но и разбойники. Я вот потомственный речник, дед мой ещё плоты гонял с верхов, так тоже здесь останавливался, если по времени попадал. Река, она ж течёт с одной скоростью, что сегодня, что сто лет тому.
Закипела вода в котелке, я сыпанул загодя намолотого мокко, трижды снял с огня. Чудесный запах распространился по округе.
— А духовитый у вас Ваша Милость отвар.
— Есть такое, видел, как я его заваривал?
— Видел Ваша милость.
— Так вот, если найдёшь на рынке, зёрна Мокко, пережарь их слегка, до коричневого цвета, перемели в порошок, заваривай и пей. Голова прояснится, сон уйдёт, на посту стоять легче будет.
— Спасибо за совет, Ваша Милость. Но стоят эти зёрна, наверное, дорого?
— Жизнь дороже.
Налил себе чашку кофе, с удовольствием выпил.
— Вот чем занять пять часов? Магией заниматься нельзя, слишком много свидетелей, принял «заправщика», глянул в камень кулона, уровень сияния приблизился к половине объёма. Что ж это радует. Раскрыл кофр с сатуром, достал инструмент, перебрал пальцами струны, тихонечко запел вспомнившуюся мне почему–то " Призрачно всё, в этом мире бушующем, есть только миг за него и держись…», когда закончил песню с удивлением понял, что исполнял я её на местном языке.
— Либо слова были очень просты для перевода, либо, магистр помог, подумалось мне.
— Ассоциации, друг мой, ассоциации, донеслось, откуда то.
— А ведь верно, русский язык воспринялся как иностранный, построился ассоциативный ряд, и вуаля! Вот вам автоматический перевод. А если попробовать ещё одну? Ну- ка вот эту?
Четыре года рыскал в море наш корсар.
В боях и штормах не поблекло наше знамя.
Мы научились штопать паруса
И затыкать пробоины телами…
Конечно, голос не с хрипотцой и пою я не с такой экспрессией как её автор, но тоже ничего, вон как слушателей пробрало. Стоп! Откуда столько народу? На берегу, около костра стояла, сидела, толпа, кто–то разжигал ещё один костёр. Послышался голос: