Бесконечная апатия, равнодушие. В столике письмо от Женни, другое от Жиз. Только что опять от Женни. Даже не распечатывал. Оставьте меня одного! Ничего больше не могу никому дать. De profundis clamavi![74] Сегодня всю ночь твердил эти слова, смысл которых понял только впервые.
15-е.
Быть может, я зря так боялся. Быть может, это не так страшно, как я думаю. Быть может, худшее уже позади. Так часто я воображал себе конец, — не могу больше. Но все готово, все здесь, под рукой.
16-е.
Наружный абсцесс… Безрезультатно. Да и пробовали ли они? Или просто притворились?
Два дня ничего не писал в черную тетрадку. Так мучился. Надо подумать о конце. Нелегко сказать себе: «Завтра», — сказать: «Сегодня вечером…»
17-е.
Морфий. Одиночество. Тишина. С каждым часом все больше и больше отдаляюсь от всех, уединяюсь, я еще слышу их, но я их не слушаю.
Выделение мокроты стало почти невозможным.
Как подкрадывается смерть? Так хотелось бы сохранить ясность сознания, писать еще, вплоть до самого укола.
Приятие? Нет, безразличие. Бессилие убивает всякий протест. Примирение с неизбежным. Власть физического страдания.
Мир.
Кончить.
18-е.
Отек ног. Пора, а то уже не смогу. Все — здесь, стоит только протянуть руку, решиться.
Боролся всю ночь.
Пора.
Понедельник, 18 ноября 1918 г.
37 лет, 4 месяца, 9 дней.
Гораздо проще, чем думают.
Жан-Поль.