Джастин опять нахмурилась.
— Но почему? С ним тебе было бы намного легче.
— Мне понадобились годы, чтобы выбраться из-под каблука моего дяди. И у меня не было ни малейшего желания предоставлять себя в распоряжение этого махинатора. Ты же знаешь, он — ворчливая старуха, всегда вмешивающаяся не в свои дела. Не поверишь — он хотел отослать меня в школу, а потом в университет.
— Какая страшная судьба, — усмехнулась Джастин. — Дяде Доминику ты небезразличен. Он заботится о тебе, хочет помочь.
Гриффин упрямо стиснул зубы.
— Мне не нужна ничья помощь.
И ее тоже, подумала Джастин, но заострять внимание не стала. Зачем?
— Дядя Доминик знал, что твоя мать жива?
— Нет. Узнал после того, как я ему рассказал. Это был единственный раз, когда я видел его совершенно потрясенным. — Он нахмурился. — Ну, почти единственный. Еще он был в полном недоумении из-за дела со Стивеном. Ну, это ты и сама, наверное, заметила.
Джастин положила ладони на стол и уставилась на них.
— Да, но, боюсь, мы так никогда и не узнаем почему.
Гриффин поднял голову, словно хотел что-то сказать, но потом передумал.
— Что? — поинтересовалась Джастин.
— Ничего. С допросом покончено?
Она сморщила нос.
— Почти. Я только думала, пытался ли дядя Доминик найти твою мать?
— Да, это я точно знаю. И, несмотря на все его связи и ресурсы, у него ничего не вышло.
Джастин насупилась, озадаченная и заинтригованная.
— Значит, ты понятия не имеешь, жива ли твоя мать сейчас?
Гриффин явно колебался, но потом вздохнул и ссутулился, словно кто-то взвалил ему на плечи тяжкую ношу.
— Лично я не знаю. А Доминик уверен, что она жива, но, возможно, он принимает желаемое за действительное. Он ее полжизни искал, бог знает почему.
Джастин отлично понимала причину. Очевидно, Доминик любил Хлою Стил. А Гриффин никогда не знал материнской любви, не ощущал ее прикосновений. Для него семья — это всего лишь жестокое обращение, отказ или полное забвение. Что он мог чувствовать по отношению к матери, которая ни разу не сделала попытки его найти?
— О чем ты думаешь? — тихо спросил он.
Она помедлила, стараясь подобрать правильные слова. Его неохотное признание было воистину душераздирающим. Даже с учетом ее, мягко говоря, необычного детства она была не в силах понять, какую эмоциональную ношу он безропотно тащил все эти годы.
— Я думала о любви, которой ты был лишен в детстве, о том, что тебя предали самые близкие люди. — Она замолчала, стараясь справиться с подступившими слезами, которые могли испортить впечатление от ее слов. — Я думала, как тяжело ребенку в одиночестве на лондонских улицах, как ему холодно и голодно.