Теперь он наблюдал за адвокатом через зеркальное стекло. Они с прокурором Фристадом находились в кабинете, соседнем с тем, где проводили допрос. Пятидесятилетняя защитница, пышноволосая, носатая, с роскошным, как у оперной певицы, бюстом, сидела рядом со своим подзащитным, Йимом Ройнстадом, и высокомерно морщилась. Ройнстад напоминал толстого патлатого Будду в черной футболке. Он с равнодушным видом качался на стуле, скрестив руки на груди.
Прокурору Фристаду было явно не по себе. Он то и дело бормотал:
— Ах ты господи, ну и положеньице! Да, Фрёлик, мне совсем не нравится то, чем мы занимаемся!
Он затих, когда в соседний кабинет вошел Гунарстранна. Ройнстад дернулся, словно хотел встать. Совсем как школьник, когда в класс входит учитель. Бергум приказала ему сидеть и сурово покосилась на зеркало.
— Она нас видит! — сказал Фристад, испуганно поправляя очки. — Бибби не дура!
— Кто там у вас сидит? — спросила Бергум, кивком указывая на зеркало.
Гунарстранна промолчал. Фрёлик и Фристад перемигнулись.
— Прикрути звук, — шепнул Фристад.
Фрёлик прикрутил звук, да так, что следующее замечание адвоката они едва расслышали:
— Так не пойдет, Гунарстранна. Все допросы должны проходить в обстановке полной открытости!
Фрёлик чуть-чуть прибавил громкость.
— А это не допрос, — лаконично ответил Гунарстранна. — Вы сами попросили о встрече.
— Я хочу знать, кто сидит за зеркалом!
— Тогда будем считать наши переговоры законченными. Ройнстад может возвращаться в камеру и мечтать дальше. Либо ему есть что мне сказать, либо нет.
Биргитте Бергум смерила Гунарстранну суровым взглядом. Потом повернулась к своему клиенту и спросила:
— Ну а ты что скажешь? Секундочку, пожалуйста! — бросила она, обернувшись к Гунарстранне, и о чем-то зашепталась с Ройнстадом.
Фрёлик и Фристад снова переглянулись.
— Они сейчас откажутся! — еле слышно прошептал Фристад. — Бибби ничем не прошибешь, она крепкая, как старая калоша.
Гунарстранна за стеной зевнул и посмотрел на часы.
— Что вы решили?
— В сейфе была картина, — буркнул Ройнстад. Видимо, он решил сразу перейти к делу.
— В каком сейфе? — с деланым равнодушием уточнил Гунарстранна.
— В банковском, депозитарном.
— Не было там никакой картины. После того как ты забрал деньги, там ничего не осталось.
— Правильно. А должна была быть еще и картина.
Фрёлик и Фристад переглянулись. Фристад поправил очки; он все больше волновался.
— Что за картина? — спросил Гунарстранна.
— Старинная. Стоит кучу денег.
— Ладно, — устало произнес Гунарстранна. — Давай начнем с начала. Банковская ячейка, о которой мы сейчас говорим, довольно маленькая. Что за картина способна туда поместиться и как она туда попала?