– Я покупаю его в интернет-магазине, – добавила она, когда ее гостья вежливо похвалила.
– Ты заботилась о Франсе Ууситало, – начала Мартинссон.
– О да, тьфу, какая ужасная история! Между прочим, я ему не раз говорила, чтобы он ставил меня в известность, когда собирается в лес, ведь он может упасть с велосипеда или бог еще знает что, и тогда мне важно знать, где его искать. Но, сама знаешь, старички упрямы. Кстати, он был в отличной форме. Хотя ему было уже за девяносто, подумать только! А почему ты о нем спрашиваешь?
– Просто рассматриваю этот случай. Ты не знаешь, были люди, которые испытывали к нему неприязнь?
– Нет, а что ты имеешь в виду? Ведь его задрал медведь.
– Ты не помнишь, не произошло ли чего-то необычного перед его исчезновением? Чего-то такого, что выделялось бы из привычного хода вещей? Может, он был чем-то озабочен? Или еще что-нибудь?
– Что? Нет. Все было как обычно, насколько я помню. А чем, на твой взгляд, он мог быть озабочен?
Ребекка не знала, что на это ответить.
«Да, чем?» – подумала она.
– Что-то тут не сходится, – проговорила она наконец. – У него были деньги?
– Насколько мне известно, ровно столько, чтобы хватило на оплату счетов и еду.
Некоторое время Рагнхильда Линдмарк размышляла, потом, честно глядя в глаза Ребекке, проговорила:
– Не знаю, почему ты задаешь мне все эти вопросы. Но ведь я его не особо близко знала. Кстати, у него тут, в деревне, была зазноба. Видишь ли, он был красавец. Высокий, с густыми вьющимися волосами. Она живет в трех домах отсюда. В эту сторону. Кирпичный дом – он один такой. Зовут ее Анна Яакко. Хочешь, одолжу тебе зонтик? Похоже, так и будет идти мокрый снег. Хотя на самом деле мне грех жаловаться. Зато не придется убирать старичкам снег. В мои обязанности это не входит, но куда деваться? Боже мой, в прошлом году они и вовсе не смогли бы выйти из дома, если бы мы с мужем не расчищали им дорожки. Почти каждый день мел снег.
«Я совсем умом тронулась, – сказала себе Ребекка, идя к дому Анны Яакко. – Сама не знаю, что мне нужно».
Анна Яакко была дома – она предложила районному прокурору кофе. Ребекка согласилась, но пила так медленно, как только могла, чтобы Анна не успела подлить в ее чашку еще.
Она была хороша собой, напоминала постаревшую балерину. Белые как снег волосы были собраны в хвост на затылке.
– Я не верю, что его задрал медведь, – проговорила Ребекка, решив наплевать на всякую осторожность.
Разговоры все равно пойдут, она может смело поделиться своими мыслями и, чем черт не шутит, получить что-то взамен.
– Мне кажется, что его застрелили, а потом медведь съел его.