Мысли Кристера были прерваны тем, что собаки залаяли и побежали к двери.
За дверью стояла Ребекка Мартинссон.
Что у нее был за вид! В свете фонаря на крыльце глаза ее казались темными впадинами, нос и верхняя губа раздулись и посинели, между бровями виднелся врачебный шов.
– Я приехала забрать Щена, – произнесла она чужим голосом. По ее лицу было видно, что она едва сдерживает слезы.
– О, Ребекка! – проговорил он. – Зайди в дом.
Она покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Я хочу поскорее домой.
– Что случилось с Верой? – спросил он.
Она лишь покачала головой. Что-то вдруг кольнуло его изнутри, и он заплакал.
– Она оставляла следы, – выдавила из себя Ребекка. Голос ее звучал надтреснуто. – Майя нашла бы нас.
Хотя плакал он сам, Кристеру хотелось заключить ее в объятия – обнять и держать целую минуту, чтобы хоть как-то помочь Ребекке и забрать хоть часть ее боли.
Она стояла на крыльце под слабым светом фонаря, ее грудь вздымалась, словно она запыхалась.
– Маркус жив, – проговорил Кристер. – Пожалуйста, зайди хоть ненадолго.
– Это не поможет, – проговорила она. – Мне не легче от того, что он жив.
Она наклонилась вперед, прижав кулак к диафрагме, словно пытаясь помешать плачу вырваться наружу, уперлась рукой о перила. Из ее рта вырвался долгий скорбный звук. Надрывный плач, способный сломить человека, поставить его на колени.
– Это не поможет! – зарыдала она.
Затем поняла на Кристера глаза.
– Обними меня! Я должна… кто-то должен обнять меня.
Он шагнул вперед и обнял ее, прижал к себе, чуть покачивая, как ребенка. Прошептал, уткнувшись губами в ее волосы:
– Вот так. Поплачь. Поплачь.
И теперь они оба стояли и плакали.
Собаки вышли на крыльцо и встали вокруг них. Щен просунул нос между колен Ребекки.
Она подняла лицо, ища губами губы Кристера – осторожно, ибо все ее лицо было разбито и болело.
– Займись со мной сексом, – проговорила она. – Трахни меня, чтобы я обо всем забыла.
Он не имел права. Он должен был сказать «нет». Но она обнимала его, да и как он мог устоять? Его руки уже скользнули под ее пальто, под ее свитер. Он втянул ее за собой в холл.
– В дом, – скомандовал он собакам и запер за ними дверь.
Затем взял Ребекку за руки и пошел спиной вверх по лестнице. Ее слезы капали ему на руки. Собаки следовали за ними, как свадебная процессия.
Он положил ее на свою кровать, не желая отпускать ее, не мог отпустить ее. Он ласкал ее – ее нежную кожу и маленькие груди. Она освободилась от одежды и велела ему раздеться. Так он и сделал. Лег на нее, каждую минуту боясь, что она вдруг скажет «стоп».