Когда она закончила, он сказал только, что они созвонятся завтра, и отключился.
Некоторое время Анна-Мария сидела неподвижно с телефоном в руке.
Она ожидала, что прокурор по меньшей мере разозлится на нее за то, что она не позвонила ему раньше. В тот момент, когда она, получив сообщение от Ребекки, понеслась в Курраваару вместе с Кристером Эриксоном и Свеном-Эриком Стольнакке.
Пожалуй, ей было бы даже легче, если бы он вышел из себя.
«Чем он занят теперь? – подумала она. – Мучает кота? Жжет самого себя сигаретами?»
Она позвонила Роберту и попросила забрать ее. Пусть ее «Форд» останется на парковке у больницы. Снова начал падать снег, но не страшно, если его заметет. Об этом она подумает завтра.
Муж Анны-Марии ждал ее в машине у приемного покоя. У главного входа уже подстерегали журналисты.
– Дорогая моя, – проговорил он, когда она уселась на пассажирское сиденье.
Она прижалась к нему, и он обнял ее.
– Знаешь, чего я хочу? – спросила Анна-Мария, пока он почесывал ее кожу под волосами, как умел только он.
– Поехать домой и сделать еще одного ребенка?
– На этот раз, как ни странно, нет. Мне так не хватает друга. Я собираюсь завести себе подругу. Если получится.
Карл фон Пост не мучил кота. И он был не из тех, кто прижигает самого себя сигаретами. Если бы у него был личный наставник, тот наверняка бы посоветовал ему сделать выводы из всего произошедшего.
Но фон Пост стоял с телефоном в руке и не собирался делать никаких выводов.
«Этого просто не может быть», – думал он.
Свет уличных фонарей проникал в комнату, и он дернул за веревку жалюзи, так что они с грохотом опустились до самого низа. Он принял две таблетки «Золпидема»[43], запил их тремя стаканами виски и заснул на диване, так и не раздевшись.
Кристер Эриксон сидел за кухонным столом. Часы показывали двенадцать ночи. Врач в больнице дал ему с собой несколько таблеток снотворного, но он не хотел их принимать. Ему обещали позвонить, когда Маркус проснется, и тогда он хотел сразу же поехать к мальчику.
Он вспоминал старую мудрость: то, что не можешь изменить, надо принимать со спокойствием.
Но он не мог заставить себя не думать о Маркусе. Он сидел рядом с ним на краю больничной койки и держал его за руку, пока мальчик не заснул. Затем врач заставила его уйти домой. «Тебе тоже надо отдохнуть», – твердила она ему.
«Все хорошее мы получаем ненадолго», – сказал он самому себе.
Но это не помогло.
Он посмотрел в окно на темный двор, где только вчера сидел в собачьей будке, читая Маркусу вслух перед сном.
«Когда его мать узнает, что он богат, она сядет в первый же самолет, прилетит сюда и заберет его. Я должен радоваться. Радоваться каждой минуте».