Молодой врач склонился над Марсией. Вид ее ему не понравился — такая даже в лучшие свои времена ничем не может порадовать. К счастью, мистер Стронг был еще в палате, и, чтобы вернуть его, понадобилась всего лишь минута. Мистер Стронг озабочен состоянием мисс Айвори, и, если с ней что-нибудь случится, он захочет быть рядом.
На мистере Стронге по-прежнему был зеленый галстук — все тот же или он любит зеленый цвет? Рисунок на галстуке мелкий, частый. Его густые брови хмуро сдвинулись над серыми глазами. Он всегда хмурится — может, она в чем-нибудь провинилась? Плохо ела? Его глаза впивались в нее — пронзительные глаза хирурга, так о них говорят? Нет, это про руки хирурга, на них обращают внимание, их обсуждают, как руки пианиста, и на концертах люди стараются сесть так, чтобы видеть эти руки. Но ведь хирург некоторым образом тоже художник, взять хотя бы этот аккуратный, ровный шов… Марсия вспомнила свою мать, как она говорила, что никогда не позволит, чтобы ее тела коснулся нож хирурга. Как это нелепо, когда подумаешь о мистере Стронге… Марсия улыбнулась, его нахмуренные брови разгладились, и он, казалось, улыбнулся ей в ответ.
Капеллан шел к мисс Айвори, но ему сказали, что он опоздал. «Мисс Айвори умерла, скончалась…» — Эти слова отдались у него в голове, точно рекламный стишок из телевизионной передачи, но он вознес молитву об упокоении души усопшей и настроился на встречу с ее родными и близкими. Но тот, с кем ему потом пришлось встретиться, оказался отнюдь не родственником, а пришел, чтобы, так сказать, заполнить брешь. Всего лишь «приятель», кто-то из конторы, где они работали. И удивительно! Он считает, что не надо корить себя, если не смог предотвратить смерть, поскольку каждому христианину она так желанна. Все, что касалось мисс Айвори, было улажено спокойно и по-деловому, без упреков и, разумеется, без слез, что весьма облегчило всю процедуру.
— Обитель Отдохновения и Покоя, так их, кажется, именуют? — сказал Норман. — Место, куда помещают покойников, — добавил он с запинкой, потому что не мог еще привыкнуть к тому, что Марсия умерла.
— Придумано хорошо, — вполголоса проговорила Летти. — Место отдохновения. Когда умерла ее мать, тело оставалось в доме до дня похорон. Летти запомнилось, что она ничего тогда не чувствовала и беспокоилась только о том, как ей справиться со всеми заботами, как принять неожиданно приехавших дальних родственников и приготовить им завтрак.
— Да, вот мы опять все вместе, как и прежде, — сказал Эдвин, но его слов никто не подхватил, потому что это было не совсем так, «как и прежде».