Все трое они сидели за чашкой кофе в доме Эдвина перед тем, как ехать на погребальную службу в крематорий, о которой он договорился. Смерть Марсии явно сблизила их, потому что они вспомнили свое обещание в недавнем прошлом и, может быть, прикидывали, кто из них уйдет следующим, но это так, между прочим, потому что все трое были в добром здравии, а про операцию у Марсии знали и к чему это может привести, тоже знали. Самое главное для них сейчас было то, что они в первый раз видели жилье Эдвина, так как он никогда их к себе не приглашал. Нас свела смерть, подумала Летти, критическим женским оком оглядывая старомодные вышитые подушки и вышитые салфеточки на креслах — все то, что успела навышивать Филлис в те длинные вечера, когда Эдвин заседал на собраниях приходского совета. Размышления Нормана касались вещей более практических, имеющих отношение к материальной стороне дела: Эдвин мог бы пустить к себе постояльца, даже двоих, и получать приличный для делового человека еженедельный доход, мог бы даже разрешить жильцам пользоваться кухней. Не то чтобы ему, Норману, пришло в голову селиться вместе с Эдвином, даже если его так уж прижмет, но это, конечно, вряд ли. Факт остается фактом — Эдвин живет в собственном доме один, значит, у него нет нужды в дополнительных средствах, и, когда ему придет время уходить в отставку, он не будет жить на одну только пенсию.
До крематория в юго-восточном районе Лондона дорога была длинная, и мало-помалу разговор у них стал налаживаться.
— В конце концов Марсия сейчас тоже с нами, — сказал Эдвин, — и, поскольку она все равно не приняла бы участия в нашем разговоре, давайте беседовать, как обычно.
Это приглашение к «обычной беседе» будто лишило их языка, потом Летти сказала, какие красивые розы в садике, мимо которого они проезжали.
— Кто бы из нас мог такое подумать, когда мы завтракали все вчетвером, — сказал Эдвин.
— Эх, бедняга! Она ведь и тогда была немножко с приветом. Заметили? — сказал Норман.
— Это, наверно, было начало конца, — сказала Летти. — Почти ничего не стала есть, так, чуточку салата.
— Да ведь она никогда много не ела, — сказал Норман таким тоном, будто он был единственным обладателем этой тайны. — Сама так говорила.
— Когда живешь один, иной раз не очень-то заботишься о еде, — сказал Эдвин, будто одиночество, кроме него, никому из них не было знакомо.
— А я всегда стараюсь раз в день поесть как следует, — сказала Летти.
— Миссис Поуп, конечно, разрешает вам пользоваться кухней? — поинтересовался Эдвин. — А кухонная посуда у вас своя?