- Что ж, в таком случае позвольте мне исполнить поручение ее величества королевы Елизаветы, - при упоминании королевы англичанин гордо выпрямил шею, что было не вполне притворным. - Мы хотим купить вашу пшеницу.
- И какова же ваша цена?
- Миллион эскудо.
Мальфини жадно засопел. Даже Варгас, привыкший при любых переговорах сохранять каменное лицо, почувствовал легкую дрожь в верхней губе.
- Если я продам вам пшеницу, Севилья вымрет от голода, - прохрипел купец.
- Именно этого и хочет Англия, сеньор Варгас. Нам нужна разделенная Испания, чтобы разделаться с ней, как вы, наверное, уже догадались. Нам не нужна еще одна Армада, направленная к нашим берегам. В следующий раз у нее может и получиться.
- Вы хоть понимаете, чего вы от меня требуете?
- Говорят, вы родились бедняком, сеньор Варгас. И разбогатели. По моему опыту, ни один честный человек не способен это сделать. Так что вы примете предложение.
- Вы просто наглый ублюдок, Вимполе.
Если Варгас ожидал, что это заденет посетителя, то этого не добился. Гильермо мудро проигнорировал этот комментарий, ясно дав понять, насколько неуместным считает мнение Варгаса.
- Как пожелаете. Но я наглый ублюдок с пшеницей?
Купец потупил взор. Когда он снова поднял глаза, из них исчез страх, словно он принял решение и понимает последствия своих действий.
- Согласен.
- Ну что ж, отлично, сеньор Варгас. В таком случае, вот мои условия.
В следующие дни Гильермо пропал из вида. Следуя указаниям Санчо, он не вернулся в театр и не показывался на улицах, чтобы снизить риск неожиданного столкновения с Варгасом.
Неделю спустя, накануне согласованной с купцом даты, англичанин проснулся на закате, с похмельной головой и слипающимися веками. Санчо регулярно снабжал его вином, что сказалось на нем плохо. Как всегда после избыточных возлияний, он клялся, что никогда больше не будет пить, хотя не в состоянии был сдержать это обещание. Гильермо внутренне ощущал неутолимую потребность, которая сжирала его внутренности, как дикий зверь, в особенности проявляясь в те минуты, когда он сочинял один из своих сонетов. Если слова не складывались или Гильермо не считал их достойными, клыки этого зверя вгрызались в его печень. Гильермо знал единственный способ погасить его ярость - утопить зверя.
В такие минуты он вспоминал своих детей, хотя и пытался не думать о них, чтобы не ощущать еще большего груза одиночества. Когда он покинул Англию в 1588 году, старшей, Сюзанне, было пять лет, а близнецам Хамнету и Джудит - три. Уже много месяцев он не зарабатывал достаточно денег, чтобы отсылать их домой, и спрашивал себя, как они там. Его жена была слишком эгоистична и глупа, чтобы научиться писать или еще каким-то образом отправить ему весточку. В который раз в жизни он пожалел о том, что обрюхатил женщину на восемь лет старше, на которой его принудили жениться. Он едва ее выносил и отправился от нее подальше в поисках своей судьбы, что было для него единственным выходом.