чудеса, моя вера в Бога приносит мне куда больше расстройств и огорчений, чем былое неверие; без веры жить несравнимо тяжелее, чем когда веришь; но сколько же вера вызывает вопросов, на которые нет ответов!
Как Оуэн Мини мог знать то, что он «знал»? Меня, конечно, не устраивают такие объяснения, как случайность и совпадение; но Бог — разве это лучшее объяснение? Если Бог приложил руку к тому, что «знал» Оуэн, какой это порождает жуткий вопрос! Ибо как Бог мог допустить все то, что случилось с Оуэном Мини?
Будьте осторожны с теми, кто называет себя верующими. Убедитесь, что вы понимаете, что они имеют в виду, а потом еще удостоверьтесь, что они сами понимают, что имеют в виду.
Примерно через год после того, как я уехал в Канаду, все городские церкви Грейвсенда — а вместе с ними, по настоянию Льюиса Меррила, и церковь Херда — провели так называемый Вьетнамский мораторий. В назначенный день в октябре все церковные колокола зазвонили в шесть утра — не сомневаюсь, кое-кто зубами заскрежетал от злости, — а в семь часов уже прошли службы. После этого началось шествие народ собрался у городской оркестровой эстрады, затем процессия двинулась по Центральной улице к лужайке перед Главным зданием Грейвсендской академии. Здесь состоялась так называемая мирная демонстрация, прозвучало несколько стандартных антивоенных речей. Городская газета «Грейвсендский вестник», как и следовало ожидать, не стала посвящать этому событию редакционный комментарий, а только заметила, что демонстрация против беспорядка на автомагистралях страны была бы куда более полезным приложением гражданского чувства. Что касается газеты Академии, «Грейвсендской могилы», то она высказалась в том духе, что школе и городу уже «давно было пора» объединить силы и выступить против этой позорной войны. По оценкам «Вестника», в демонстрации участвовало меньше четырехсот человек — «и примерно столько же собак». «Могила» же утверждала, что толпа насчитывала по крайней мере до шестисот «добропорядочных граждан». Обе газеты сообщили о единственной ответной демонстрации. Когда толпа двигалась по Центральной улице — как раз мимо старого здания городского совета, где труппа грейвсендского любительского театра столько лет развлекала всех от мала до велика, — с тротуара сошел бывший офицер Американского легиона[48] и стал размахивать северовьетнамским флагом прямо перед лицом молодого трубача из походного оркестра Грейвсендской академии.
Дэн сказал мне, что этим бывшим офицером Американского легиона был не кто иной, как мистер Моррисон, трусливый почтарь.