Вэл и Маркс увлеченно разговаривали о плюсах и минусах требований к пистолетам 9–го калибра против стандартного образца Смит и Вессон. Томас был на другой стороне L — образного бара, он стоял в центре небольшой группы «Калифорнийских девчонок», которыми гордился бы любой Бич — бой. Все девушки хихикали, пили и занимали очередь к мишени для дартса, хлопая и крича всякий раз, когда Томас попадал «в яблочко».
Казалось, Томасу не слишком льстило внимание, но он хорошо проводил время, каждый раз глядя на меня с расслабленной улыбкой.
Он снял свой пиджак и закатал рукава рубашки, открыв несколько дюймов своих загорелых предплечий. Его галстук был ослаблен, и верхняя пуговица расстегнута. Я избавилась от порывов ревности, появлявшихся каждый раз, когда я смотрела на его новых поклонниц, но я все еще могла чувствовать его руки вокруг меня, когда он поворачивал меня в разных позах и смотрел, как они изгибались, когда он….
— Лиис! — сказала Вэл, щелкая пальцами, — Ты вообще не слышала, что я сказала, да?
— Нет, — сказала я, допивая свой напиток, — Я хочу уйти.
— Что? Нет! — сказала Вэл, надув губы. Ее оттопыренная нижняя губа вернулась назад, когда она улыбнулась, — Тебе не на чем ехать. Ты не можешь уйти.
— Я вызвала такси.
По глазам Вэл было видно, что она чувствует предательство.
— Как ты смеешь?
— Увидимся в понедельник», сказала я, вешая сумочку на плечо.
— Понедельник? Как насчет завтра? Ты хочешь потратить впустую идеальный субботний вечер?
— Мне нужно распаковать вещи, и на самом деле я бы хотела провести время в квартире, за которую я плачу.
Вэл снова надулась.
— Отлично.
— Спокойной ночи, Линди, — сказал Маркс, прежде чем снова обратить внимание на Вэл.
Я распахнула дверь, вежливо улыбаясь посетителям, сидевших снаружи в патио. Разноцветная гирлянда огоньков, висевших надо мной, создавала ощущение, словно я была в отпуске. Я до сих пор не привыкла к тому, что теплая погода и легкие рубашки теперь были для меня нормой. Вместо того, чтобы тащиться по замерзшей тундре Чикаго в пуховике, я могла выйти на улицу в летнем платье и сандалиях, если хотела, даже в самые ранние часы.
— Уходишь? — спросил Томас поспешно.
— Да. Я хочу полностью распаковать свои вещи в эти выходные.
— Позволь мне подвезти тебя.
— Ты выглядишь, — я отклонилась, чтобы взглянуть на его поклонниц в окно, — занятым.
— Я не занят, — Он покачал головой, словно я должна была лучше знать.
Когда он так смотрел на меня, я чувствовала себя единственным человеком в городе.
Мое сердце трепетало в груди, и я молила о том, чтобы хоть какая — то ненависть, которую я все еще испытывала к нему, дала о себе знать.