Я не знала точно, насколько хуже могла стать эта история. Часть меня боялась, что он собирается признаться в том, что с ним плохо обращались.
Помедлив, я покачала головой.
— Он… тебя бил?
Лицо Томаса сморщилось от отвращения.
— Нет. Ничего такого, — его глаза потеряли фокус, — Отец стоял на учете несколько лет, но он хороший человек.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Это было сразу после того, как она в последний раз поговорила со мной. Я плакал в коридоре, прямо у двери в спальню. Я хотел выпустить из себя все это, и мальчики не увидели бы меня. Я слышал, как мама просила отца оставить работу в участке и заставила его пообещать, что мы никогда не пойдем по его стопам. Она всегда гордилась им, его работой, но она знала, что ее смерть будет тяжким испытанием для нас, и она не хотела, чтобы отец делал работу, из-за которой мы могли стать сиротами. Отец любил свою работу, но он пообещал ей. Он знал, что мама права. Наша семья не могла пережить еще одну потерю.
Он провел большим пальцем по губе.
— Мы так близко подобрались с Трентоном и Трэвисом. И с Эбби, они чуть не погибли в том пожаре.
— Твой отец знает?
— Нет. Но если бы с ними что-то случилось, он бы не пережил этого.
Я тронула его колено.
— Ты хорош как федеральный агент, Томас.
Он вздохнул:
— Они не увидят меня таким. Я потратил остаток детства, стараясь быть взрослым. Я провел много бессонных часов, стараясь придумать, кем еще я могу быть. Я не мог позволить отцу нарушить обещание, данное ей. Он так сильно любил ее. Я не мог так поступить с ним.
Я дотянулась до его руки и взяла ее в свою. Его история была намного хуже, чем я думала. Я не могла представить себя, какой груз вины он носил на себе каждый день, любя работу, которую он не мог предположить, что будет иметь.
— Когда я решил поступить в Бюро, это была самая тяжелая, самая волнительная вещь, которую я когда-либо делал. Я много раз пытался сказать им, но я просто не могу.
— Тебе не нужно говорить им. Если ты действительно думаешь, что они не поймут, тогда не делай этого. Этот тайна, которую ты должен сохранить.
— Теперь это будет тайна Трэвиса.
— Хотела бы я, — я положила другую руку поверх его, — чтобы ты мог увидеть это так, как вижу я. Ты защищаешь его, насколько можешь.
— Я учил Трэвиса ходить на горшок. Я купал его каждый вечер. Мой отец любил нас, но он был погружен в свое горе. Через некоторое время, когда он нашел новую работу, он стал пить, пока не отключался. Он покончил с этим. Он все время просит прощения за то, что нашел простой выход. Но я вырастил Трэва. Я обрабатывал его царапины. Я побеждал в стольких боях с ним и дрался рядом с ним. Я не могу отправить его в тюрьму, — его голос надорвался.