Я покачала головой:
— Тебе и не нужно. Директор согласился нанять его. Он дома, свободен.
— Ты понимаешь, с чем я имею дело? Трэву придется обманывать семью и жену, как я это делал. Но я выбрал это, и знаю, насколько это тяжело, Лиис. У Трэвиса нет выбора. Не только отец будет разочарован, Трэвису придется быть под прикрытием. Только директор и наша команда будут знать. Ему придется лгать всем, кого он знает, потому что я знал, что его связь с Бенни помогла мне с его назначением. Я его гребаный брат. Что за человек делает подобное со своим братом?
Было тяжело видеть ненависть Томаса к себе, особенно зная то, что у него не было передышки в этом деле.
— Ты сделал это не только для назначения. Ты мог сказать себе так, но я не куплюсь на это, — я сжала его руку, — его страдания были настолько тяжелыми, что даже я могла почувствовать их, — И ты не заставлял его заниматься противозаконной деятельностью. Ты всего лишь пытаешься объяснить ему последствия его действий.
— Он ребенок, — сказал Томас сбившимся голосом, — Ему вот-вот исполнится двадцать один, Господи. Он хренов ребенок, и я несу ответственность за него. Я уехал в Калифорнию, не оглянувшись, а теперь он в серьезном дерьме.
— Томас, послушай меня. Ты вбил это себе в голову. Если ты не веришь в причины для вербовки Трэвиса, то он уж точно не станет этого делать.
Он обхватил мои руки своими.
Затем он поднес мои пальцы ко рту и поцеловал их. Все мое тело потянулось к нему, словно это было притяжение, которое я не могла контролировать.
Наблюдая за тем, как его губы греют мою кожу, я позавидовала собственным рукам.
Я никогда не хотела нарушить собственные правила так сильно, что совесть бушевала в моей голове. Даже половины этих противоречивых эмоций не было в ту ночь, когда я решила уйти от Джексона. Эффект, который на меня производил Томас, был чудесным, сводил с ума и пугал меня.
— Я помню того парня, которого встретила в мой первый вечер здесь, того, который без труда управляет региональным отделом или принимает решение защитить своего брата. Не важно, что ты говоришь сам себе, ты хороший человек, Томас.
Он взглянул на меня и в возмущении убрал свою руку от моей.
— Я не святой, черт возьми. Если бы я рассказал тебе историю о Камилле, ты бы не смотрела на меня так.
— Ты упоминал, что она девушка Трента. Я могу догадаться.
Он покачал головой:
— Все хуже, чем ты думаешь.
— Я бы сказала, помощь Трэвису избежать тюрьмы — это твое искупление.
— И близко не стоит, — он встал.
Я потянулась к нему, но промахнулась. Я не хотела, чтобы он уходил. У меня был целый день, и распаковывать было нечего. Когда Томас был в моей гостиной, казалось, он заполнял собой пустое пространство. Я боялась, что мне будет одиноко, когда он уйдет.