— Ты где был, следователь? Который от слова «следующий»?
— Здрасте-приехали! У тебя обострился вялотекущий склероз?! Я ж на встречу мотался, со Свириденкой.
— Так «на встречу» или? — Петрухин демонстративно принюхался.
— Я что, не могу по-человечески посидеть со своим источником? Раз в жизни спокойно! — рефлекторно оскорбился Купцов. Оскорбился, но одновременно почувствовал и легкий укор совести. Так как они со Свириденкой и в самом деле — малость злоупотребили. Причем инициатором, что не есть характерно, выступил сам Леонид. Некстати вспомнивший, что именно сегодня, 31 числа, исполнилось ровно два месяца со дня его бесславного выдворения из следственных органов. — В конце концов, человек не может постоянно что-то брать. От другого человека. Надо же совершать и аналогичные встречные телодвижения!
— Хм… Ну ты, брат, сейчас дал! Вернее — выдал!.. Кстати, я даже отсюда чую, на каких напитках вы сидели. Отдаваясь друг другу.
— Да, мы пили коньяк. «Живем — хлеб жуем, ино и посаливаем». А тебе завидно?
— Ни разу.
— Врешь! По глазам вижу. Ну извини. Каждому свое. Кому-то коньяк с источником хлебать, кому-то… красивых женщин… хм… по домам развозить. Как лисья нора-то? Внешнему облику хозяйки соответствует? Спальню на предмет жучков осмотрел?..
М-да, не зря говорят, что степень опьянения человека можно измерять не только в классических промиллях, но и уровнем зашкаливающего, в трезвом состоянии несвойственного цинизма. Петрухин об этой особенности знал, но все равно посуровел:
— А вот это ты напрасно.
— Что именно?
— Напрасно ты вбил в свою тупую следаческую башку, что я от Лисы тащусь… Баба она, конечно, «выщщий пилятяшь». От такой вполне можно головенку потерять, но… что-то… хм-м… стремное в ней есть… Короче, заруби себе на носу — раз и… на два — лично я испытываю к этой млекопитающей семейства псовых сугубо научно-исследовательский интерес. Ферштейн?
— Ес, ит из! Чего ты завелся-то?
— Ах, оказывается, это я завелся? Я, к твоему сведению, пашу как папа Карло! В отличие от!..
— Да уж вижу… — сгримасничал Купцов, направляясь к своему столу и мимоходом скашивая глаза на петрухинскую «живопись». — Это у тебя чего там? Иллюстрации к Бодлеру? «Цветок зла»? — Леонид плюхнулся в кресло и по-кошачьи потянулся. — Кстати, а почему это дублер папаши Карло протирает портки в каморке с нарисованным очагом? Вместо того чтобы вести допрос гражданки Александры? Застремался, что она и тебе гроб с музыкой предскажет?
— Вот чего я на свете не боюсь, так это колдунов, гадалок и прочего сброда. Просто неожиданно вскрылись более любопытные обстоятельства. Ты сейчас как? Способен адекватно воспринимать, помимо вербальной, текстовую информацию?