Перед ними в чашке Петри, как и предсказывала Риса, красуется ухо.
— А оно может нас слышать? — Грейс наклоняется и говорит в новорожденный орган: — Алло!
Коннор деликатно кладет ей руку на плечо и отстраняет от чашки.
— Это только раковина, — поясняет Соня. — Наружное ухо. Функциональных частей в нем нет.
— Вид у него какой-то нездоровый, — подмечает Риса. И в самом деле — ухо бледное, с сероватым оттенком.
— Хмм… — Соня достает свои очки для чтения, водружает их на нос и, наклонившись поближе, всматривается в объект. — Кровоснабжение отсутствует. К тому же, мы не подготовили клетки к процессу дифференциации кожи и хряща. Но это неважно. Главное — принтер делает именно то, ради чего его сконструировали.
С этими словами Соня подхватывает ухо двумя пальцами и опускает в стазис-контейнер, где оно погружается в густой, насыщенный кислородом гель. Коннор опускает крышку, та защелкивается, зажигается огонек, обозначающий, что включен режим искусственной гибернации. Выращенное ухо будет сохраняться в ящике бесконечно долго.
— Теперь надо доставить все это массовому производителю, правильно? — говорит Коннор. — В какую-нибудь большую медико-техническую компанию.
— Не! — трясет головой Грейс. — Только не в большую! Большие — это плохо! — Она приклеивается взглядом к контейнеру, морщит лоб и ломает пальцы. — Слишком маленькие тоже нехорошо. Надо такую, чтоб в самый раз.
Соня восхищена прозорливостью Грейс — а ведь Соню, кажется, ничем не проймешь.
— Отлично подмечено! Нужно найти компанию достаточно голодную, но не настолько, чтоб вообще не стоять на ногах.
— И к тому же, — добавляет Риса, — она не должна быть связана с «Гражданами за прогресс».
— А что, такие разве бывают? — интересуется Коннор.
— Не знаю, — задумчиво произносит Соня. — Куда бы мы ни обратились, риск есть везде. Самое лучшее, что мы можем сделать — это попробовать как-то повысить наши шансы в игре.
При этих словах Коннор вздрагивает, причем так сильно, что Риса в тревоге поднимает на него взгляд. Последние несколько лет жизнь Коннора — сплошная азартная игра. Однако несмотря на неблагоприятные шансы, ему пока удается оставаться целым. Невезение каждый раз оборачивалось удачей, доказательством чему служит то, что он все еще жив. А значит, жди беды; над ним уже давно нависла черная туча. Юноша не может избавиться от ощущения, что как бы он ни упирался, его, словно воду в раковине, неудержимо засасывает в сливное отверстие. Он клянет про себя родителей — ведь все началось с того, что они выдернули пробку из этого самого отверстия. Одновременно с гневом его охватывает бесконечная печаль. Как было бы хорошо, если бы у него достало духа не обращать на нее внимания!