Я слушала его, и у меня складывалось стойкое ощущение, что раз за разом мне втыкают острую иголку куда-то в грудь. Было и неприятно, и больно, и противно, столько всего смешалось внутри. Но самое ужасное, я понимала, что он не врет и кроме него со мной никто не станет говорить так открыто и без прикрас. А еще было стойкое чувство, которое не подчинялось никаким доводам рассудка, – я его ненавижу! Той самой иррациональной, детской ненавистью, когда ненавидишь просто потому, что тебе открывают глаза. Потому что уже никогда не будет, как раньше, если я останусь здесь. И потому, что он-то ни в чем не виноват! Просто уже ничего, никогда в моем мире не будет так, как раньше…
– И еще кое-что, – продолжал говорить он, – у тебя деньги есть?
Я даже не сразу поняла, что он спросил, а когда поняла, взяла и сказала:
– Да.
И не думайте, я соврала осознанно. Еще не хватало у него на шее сидеть!
– Хорошо. Имей в виду, если будут финансовые проблемы, то ты можешь обратиться ко мне, – спокойно ответил он, видимо, чтобы прояснить все до конца. – А теперь скажи мне, что ты думаешь о моем предложении? И учти: если согласишься, пойти на попятный не получится, уж ты мне поверь на слово.
Конечно, не получится. Это было понятно и без слов. И конечно, я могла гордо вскинуть подбородок, обозвать его самого «беглой шлюхой Совета», развернуться на острых каблуках, удариться головой о дверной косяк и гордо поползти на выход. И, думаю, тогда все его обидные слова обрели бы под собой твердую почву. Поэтому я просто сказала, что согласна. И решила, что как бы то ни было, но судьба все же помнит обо мне.
– Ты будешь жить в моем доме? – спросил Лео, практически уверенный в ответе.
– Нет, – отрицательно покачала я головой. Быть может, и денег у меня немного, и так было бы гораздо удобней, но должно же быть у меня хоть что-то свое! Я не имею в виду жилье. Скорее то, что люди называют «личным пространством», куда нет хода никому. – Я буду проводить здесь столько времени, сколько потребуется, но жить стану отдельно, – уверенно заявила я.
– Как хочешь, – ничуть не расстроившись, пожал он плечами. – Тогда сегодня можешь отдыхать, придешь ко мне завтра в девять утра, освободишься в девять вечера. Свою старую одежду найдешь в шкафу в той комнате, где ты проснулась. Это платье оставишь там и будешь носить его во время наших занятий вне спортзала.
– Спортзала?
– Да. Это, – он выразительно обвел взглядом огромных размеров ангар, – наш спортзал. Все. Ступай.
«Три кабана» ничуть не изменились с момента моего отсутствия. Все та же публика сидела за столами, наслаждаясь приготовленным ужином и разговорами под кружечку холодного пива. Кто-то обсуждал первые дни ярмарки, совершенные покупки или то, что уже удалось продать. Рита так же сноровисто обслуживала столики под строгим взглядом Торриса. Хозяин казался чем-то не на шутку обеспокоенным, но понять, в чем проблема, удалось, лишь когда я разместилась за свободным столиком, а он решил подозвать к себе служанку и заговорил: