Впрочем, Леклерк сказал, что это очень важно, а Тейлор никогда не сомневался в его словах. Ему выдали паспорт на чужую фамилию. Пишется Малерби, но читается Маллаби, объяснил сотрудник. Одному богу известно, кто это придумал. Тейлор никак не мог запомнить фамилию по буквам и чуть не наделал ошибок, когда регистрировался этим утром в отеле. Зато командировочные были фантастическими: пятнадцать монет в день на расходы, и никаких квитанций. Правда, он слышал, что в Цирке выделяли семнадцать. Но его устраивали и эти деньги. Можно было хорошо провести время и даже купить подарок Джоани. Хотя она, как всегда, предпочтет получить наличные.
Он, конечно, ей обо всем рассказал. Делать это запрещалось, но Леклерк не был с ней даже знаком. Прикурив, он сделал затяжку и спрятал сигарету внутри ладони, как делают часовые, когда курят на посту. А чего они хотели? Чтобы он отправился в какую-то там Скандинавию, даже не предупредив жену?
Ему стало интересно, зачем приехали сюда эти детишки, которые практически не отлипали от окна. Удивительно, как легко болтали они на иностранном языке! Он снова посмотрел на часы, но почти не обратил внимания на стрелки, мимолетным движением проверив конверт в кармане. С выпивкой лучше заканчивать: ему необходима ясность мыслей. «Что сейчас поделывает Джоани?» – подумал он. Наверное, тоже присела со стаканом джина или чего-то еще. Жаль, ей теперь приходится работать целыми днями.
Внезапно он понял, что воцарилась полная тишина. Даже бармен замер на месте, вслушиваясь. Старики за столиком тоже напрягали слух, повернув головы в сторону большого окна. А потом и он сам отчетливо различил звук моторов самолета, все еще очень далекий, но приближавшийся к аэродрому. Бросился к окну и был уже на полпути к нему, когда ожили громкоговорители. После первых же слов по-немецки дети всполошились, как стайка голубей, и кинулись к лестнице, ведущей на первый этаж. Компания, сидевшая за столом, тоже поднялась, женщины принялись натягивать перчатки, мужчины надевали пальто и брались за ручки своих портфелей. Наконец прозвучало объявление по-английски. Лансен заходил на посадку.
Тейлор смотрел сквозь оконное стекло в темноту. Никаких признаков приближавшегося самолета видно не было. Он ждал с нараставшим беспокойством. «Это похоже на конец света, – думал он, – конец всего треклятого света – вот что там происходит. Вдруг Лансен потерпит аварию? Что, если они найдут фотоаппарат?» Как же ему хотелось, чтобы его задание выполнял сейчас кто-нибудь другой! Тот же Вудфорд. Почему они не послали Вудфорда? Или этого умника Эвери с его дипломом колледжа? Ветер заметно усилился – он мог поклясться, что усилился. Это было видно по тому, как его порывы сдували снег, занося им посадочную полосу, как раскачивались осветительные мачты. Дальше у горизонта ветер взвихривал целые снежные столбы, чтобы потом с яростью их развеять, словно он сам ненавидел созданное им же. Совершенно внезапно в стекло швырнуло целую охапку заледенелых снежинок, и Тейлор невольно отпрянул. Они застучали мелкой дробью, даже деревянная рама дрогнула. Тейлор снова посмотрел на часы. Это стало превращаться в привычку, как будто знание точного времени могло хоть как-то помочь.