В этот момент Алексу уже по любым меркам нужно было что-то сказать. Гвидо, видимо, подслушивал наш разговор, потому что гондола врезалась в берег канала.
– Ох черт, – пробормотал он с отчетливым неитальянским акцентом.
Но встряска наконец развязала Алексу язык, и когда Гвидо выводил гондолу на прежний курс, мой мужчина кашлянул и сказал:
– Ты хочешь, чтобы я женился на тебе ради визы?
Я почему-то не узнала его голос.
– Ну да, а что?
Уже не было ни бесшабашной мины шалопая, ни руки, обнимавшей меня за плечи. Мы уже не держались за руки, и блеск в его глазах исчез. Плохо дело. Я его таким еще не видела, даже когда после моей стирки села его винтажная футболка с «Роллинг стоунз» (по этой причине, кстати, мне больше не доверяется стирка). Отчего-то у меня возникло чувство, будто я провалила экзамен. Мне хотелось вскочить, взять ладонями его лицо, сказать, что я люблю его и это единственный способ избежать расставания, потому что роман по скайпу накроется через неделю – меня либо посадят за матереубийство, либо я повешусь с тоски, потому что в Англии «Настоящую кровь» начали показывать на три недели позже. Но вместо этого я сочла, что теперь моя очередь притвориться музыкальной статуей, слишком боясь выдохнуть хоть слово и вообще опасаясь дышать.
После бесконечной паузы Алекс снова кашлянул, растянул узел галстука и кивнул:
– Хорошо.
С неслышным выдохом я невольно расслабилась, словно долго-долго несла непомерную тяжесть и наконец-то ее сбросила. Секунду я испытывала облегчение, затем мне стало противно, и наконец я заплакала – эмоции, охватывающие всякую зардевшуюся невесту. Я глубоко вздохнула, словно стараясь наполнить себя воздухом, и вытерла слезы, пока Алекс не заметил.
– Значит, мы поженимся, – кивал он своим мыслям, рассматривая свои сияющие туфли. Согласна, на них можно было отвлечься, но я как-то надеялась, что моя просьба отодвинет на второй план даже туфли. – Всего лишь формальность. Брак для тебя ничего не значит. Это ничто.
И снова у меня полились слезы. На этот раз мне пришлось отвернуться, потому что сразу несколько ручейков-ренегатов оросили мне щеки.
– Что сейчас значит брак, правильно? – После долгого молчания Алекс словно не мог наговориться. Чем больше он говорил, тем больше мне хотелось слушать. – Никто из наших знакомых к этому серьезно не относится. Джефф уж точно не морочит себе голову.
Я не знала, чего ожидала. В голове я проиграла десятки сценариев. Я была готова к отказу. Я была готова услышать «да». Я была готова, что он схватит меня в охапку и бегом понесет к «Тиффани». Но я не была готова услышать от Алекса, что брак – ничего не значащая формальность. Когда женились наши знакомые, у нас заходил разговор о браке как об отдаленной перспективе, которая вроде маячит на горизонте, но пока нет необходимости всерьез задумываться, типа пенсии или лазерного плейера с высоким разрешением. Но я предполагала, я надеялась, что он думал о свадьбе, и не потому, что мне нужна виза, а потому, что хочет на мне жениться. Однако вот вам: оказывается, это ничего не значит.