– Что это за вопрос такой? – спросила я, но девушки выжидательно посмотрели на меня. – Ну… мне больше всего нравится, как он прикасается ко мне, когда мы сидим рядом, но Трэвис, наверное, ответил: «Татуировки».
– Черт побери! – сказала Америка. – Верно!
Они выпили по рюмке, а я хлопнула в ладоши, радуясь своему выигрышу.
– Еще один. Как думаешь, что Трэвис считает твоим любимым подарком, полученным от него?
– Это легко. Альбом, который он в этом году подарил мне на День святого Валентина. А теперь пейте!
Они засмеялись, и, хотя была их очередь пить, я тоже проглотила последнюю порцию.
Хармони вытерла губы салфеткой и помогла мне составить пустые стаканчики обратно на поднос.
– Мер, что дальше по плану?
– Пойдем по клубам, вот что! – с торжеством в голосе объявила Америка, ерзая на стуле.
Я покачала головой:
– Ни за что. Мы это уже обсуждали.
Америка обиженно выпятила губу.
– Не начинай, – предупредила я. – Я здесь, чтобы вновь дать клятвы, а не чтобы развестись. Придумай что-нибудь еще.
– Ну почему он тебе не доверяет? – проскулила Америка.
– Если бы я действительно хотела, то пошла бы. Я всего лишь проявляю уважение к своему мужу и уж лучше обойдусь этим, чем буду сидеть в прокуренном клубе, где от прожекторов разболится голова. Трэвис станет допрашивать меня, что там было, поэтому лучше не ходить. Раньше это срабатывало.
– Я уважаю Шепли. Но я по-прежнему хожу в клубы и без него.
– Не ходишь.
– Ну, просто мне раньше не хотелось. А сегодня хочется.
– А мне нет.
– Хорошо. – Америка нахмурилась. – План Б. Ночь покера.
– Очень смешно.
Лицо Хармони озарилось улыбкой.
– Я видела рекламу ночи кино на пляже Ханимун-Бич! Они ставят экран прямо на воду.
Америка скривилась:
– Скукотища.
– Вообще-то, нет, мне кажется, это хорошая идея. Во сколько начало?
– Через пятнадцать минут, – приуныла Хармони, взглянув на часы.
– Мы еще успеем! – сказала я, хватая сумочку. – Счет, пожалуйста!
– Угомонись, приятель, – сказал Шепли.
Он посмотрел на мои пальцы, нервно отбивающие ритм по металлическому поручню. Мы благополучно приземлились и подкатили к аэропорту, но по какой-то причине нас еще не выпускали. Все молчаливо ждали звоночка, знаменующего свободу. Было что-то особое в этом сигнале, позволявшем отстегнуть ремень, подскочить, забрать свой багаж и встать в очередь. Я же торопился по определенной причине, поэтому ожидание действовало на нервы.
– Почему, твою мать, так долго? – сказал я, возможно громче положенного.
Женщина с ребенком школьного возраста медленно обернулась и сердито глянула на меня.