– Я тебя узнал. Это ты, – проговорил Алексей, не оборачиваясь.
– Да. Это я.
– Я тебя ждал. Я прошу тебя: не исчезай. Мне спокойно, когда ты у меня за спиной.
Алексей резко обернулся. Мы смотрели друг на друга глаза в глаза.
– А ты красивая, – поразился он. – Ты это знаешь?
– Еще бы, – ответила я.
– А зачем ты мне наврала?
– По сценарию…
– Сценарий будет новый…
В зал вбежали два милиционера. Один был в возрасте и жопастый, второй – молодой и стройный. Деревенщики быстро вернулись за стол, демонстрируя свою непричастность. Милиционеры ухватили Алексея за руки и повели из зала.
– Не исчезай! – крикнул Алексей.
Я стояла в растерянности, а потом помчалась следом.
Я достала номерок, и гардеробщик долго разыскивал мое пальто.
Пока я одевалась, пока выскакивала на улицу, Алексея уже затолкали в ментовскую машину, и я увидела, как она тронулась.
Я остановила такси и поехала следом. Ехать пришлось недолго. Отделение милиции находилось за углом. Я стала рассчитываться. Удобных денег не было, шофер долго ковырялся, отыскивая сдачу. Я не стала ждать, выскочила из машины. Алексея нигде не было видно, его уже увели.
В помещении ментовки тоже было пусто. За окошечком сидел белобрысый лейтенант.
– А куда вы дели писателя? – спросила я.
– Мы никого никуда не деваем. Что вы хотите?
– Я свидетель. Алексей не виноват. Он очень талантливый. Таких людей надо беречь. Вы просто не знаете…
– Знаем, и очень хорошо. Его за эту неделю третий раз приводят. И каждый раз он не виноват.
– Он просто не терпит лжи и фальши, – сказала я. – Он протестует. Чистая натура.
– А вы ему кто? Адвокат?
– Я ему всё. Кто у вас главный?
– Степанов.
– Пустите меня к Степанову.
– Он на выезде. Ждите.
Я села и стала ждать.
На каком выезде Степанов? Может быть, у своей любовницы. Сколько мне ждать?
Сколько надо, столько и буду.
Я села на жесткое деревянное кресло и погрузилась в ожидание как в анабиоз. Мало того что он пьяница и бабник, он еще и дебошир. Как будто нет порядочных парней. Но порядочные – как правило, серые и безликие, это так скучно.
Вокруг меня – стены, выкрашенные дешевой зеленой краской, ничтожная мебель… Убогая атмосфера казенщины. Хотелось отсюда вырваться, но я сидела. Ждала.
Чего, спрашивается?