Санька поежился и, чуть заикаясь, заговорил, показывая на реку:
— Течет, течет — и конца нет, вся в завитках… Смотрите, завитки крутятся и тонко-тонко посвистывают, вроде сусликов в поле. И берег, смотрите, как живой, крадется, двигается куда-то…
— После расскажешь, — прервал его Никита, присев на корточки. — Вставай, пойдем домой.
— Видишь, кожа, как на ощипанном гусаке, — недовольно проворчал Иван, который стоял поодаль.
Санька послушно поднялся, вздрогнул и виновато улыбнулся. Всю дорогу он не проронил ни слова. Взбежав по лестнице в комнату, не снимая мокрой рубашки, он наскоро вытер полотенцем лицо, шею и руки, вынул скрипку и, сощурившись, стал осторожно водить смычком по струнам, часто останавливаясь и прислушиваясь к звукам. Веки вздрагивали, брови сталкивались на переносье и разлетались, с мокрых волос изредка падали на пол капли. Никита сделал нам знак, и мы оставили его одного, отложив разговор до вечера.
В конце дня мы все-таки собрали небольшое «совещание», чтобы поговорить с Санькой. Увидев нас всех в сборе, он заволновался. Сначала присел к столу, потом перешел на кровать, затем ткнулся в дверь, как бы собираясь бежать, раздумал, вернулся и рывком толкнул створки рамы. Нащипав горсть зеленых иголок с ветки, он помял их в руке и рассеял по столу.
Никита пристроился рядом с ним, обнял за плечи и предложил по-дружески:
— Давай поговорим, Саня.
— Говорите.
— Не хочешь, видно, ты ехать в Москву, — упрекнул я.
— Почему? — он резко обернулся и жадно взглянул на меня. Но, вспомнив, очевидно, условия Сергея Петровича, смирился. — Я на каникулы к дедушке поеду.
Лена быстро откинула за спину косу, поглядела на Саньку из-под опущенных ресниц и чуть насмешливо сказала:
— Тебе не к дедушке надо ехать, а в Москву. Тебе обязательно надо туда попасть.
— Постой, Лена, дело не в Москве, — остановил ее Никита. — Попадем в Москву — хорошо, не удастся — проживем и так. Главное не в том, попадем или не попадем в Москву. Главное — в учебе. Пора бы тебе взяться за нее, Саня. Когда вступал в комсомол, заверял, что будешь первым в учебе, а выходит, что ты врал все…
Санька склонил голову, поморщился от слов Никиты, сглотнул слюну, шумно втянул воздух ноздрями, подержал его в легких и осторожно выдохнул.
— И вообще расскажи, что с тобой творится. Поделись, если не секрет.
— Куда ему! — поддержал я Никиту. — Он с Фургоновым делится. Тоже дружков выбрал! Фургонов-то не знает, как книжку в руках держать.
— Если тебе нравится Фургонов, дружи. Только не к нему иди, а тяни его на нашу сторону, — проговорил Никита.