Вдруг Лена остановилась.
— Здорово мы их надули, а? — Она обвела взглядом поляну и сказала вполголоса: — Вот здесь мы стояли зимой, помнишь?
— Помню, — сказал я так же тихо.
В лицо потянуло свежим речным ветром, и вскоре мы вышли к Волге. Река будто остановилась, тяжело ворочаясь меж обрывистых берегов, тускло отсвечивала сталью.
— А может быть, это нехорошо, Дима, что мы убежали втихомолку, нечестно это, а? — спросила Лена вкрадчиво.
— А почему мы должны докладывать?
— Все-таки… Играли, играли — и вдруг сбежали.
— Давай вернемся, — предложил я.
— Нет, нет! — запротестовала она. — Раз уж сбежали, так давай посидим здесь.
Роса еще не успела окропить траву, и, сухая, она источала горьковато-пряный запах.
По Волге, сияя гроздьями огней, проходил пассажирский пароход. Огни, отражаясь, трепетали в черной, колыхающейся воде. До нас доносились сочные удары плиц и всплески волн из-под колес.
— Вот она, моя мечта!.. — прошептала Лена. Прислонившись спиной к стволу дерева, она зачарованно замерла. — Как увижу пароход, так бы и полетела вслед за ним! Там такая чистота, Дима… Однажды я видела женщину-капитана. Важная такая, в белом кителе, в фуражке… Она спускалась с мостика и шла по палубе, и все пассажиры глядели на нее. А у меня сердце сжалось в горошинку от зависти. Ведь могут же другие, а? — Лена повернула ко мне лицо, ожидая, что я скажу, и не дождалась. — Сколько рек на нашей земле, Дима? Не счесть! Волга, Днепр, Амур…
— Одна даже твоим именем называется — Лена, — добавил я, пытаясь представить, как бесчисленные реки, притоки, рукава ветвистыми узорами оплели землю. — А по всем этим рекам капитаны пароходы водят…
— Сколько видят берегов, городов разных, людей! — Лена вздохнула и произнесла: — Ничего! У меня еще все впереди. Вот поработаю электромонтером, а там видно будет. — В голосе ее слышались решимость и упорство.
— А я столяром, — сказал я просто.
— Всегда столяром? — Лена заглянула мне в глаза.
— Не знаю, всегда ли, но пока я еще не столяр, — проговорил я, задумываясь о своем будущем: «Нет, меня на одном месте не удержишь. Я пойду дальше! Школа — только одна ступенька на той большой лестнице, которую я выбрал, чтобы взобраться на вышку, откуда все видно».
Пароход скрылся за поворотом. Оттуда он послал прощальный гудок. Лесное эхо перебрасывало звук, закидывало его все дальше и дальше за сумрачные берега.
Лена вдруг спросила, повернувшись всем корпусом и приблизив ко мне глаза:
— Ты бы хотел, чтобы по Волге ходил пароход, названный твоим именем? Большой белый пассажирский пароход, а на боку его крупными буквами выведено: «Дима»… Нет, «Дмитрий Ракитин».