Неугомонный и буквально брызжущий положительной энергетикой Гимбат быстро нашел общий язык со всеми парнями и девчонками в автобусе. Он всю дорогу тогорланилпесни, то смешил быстро собравшуюся вокруг него компанию, травя забавные байки из своей службы в морфлоте.
— Прихожу, значит, я к своей девчонке домой — оживленно жестикулируя, рассказывал он замершей в предвкушении очередного перла компании — Она хотела меня своим родителям показать, замуж за меня босяка видать собиралась, а мне это, в тот момент, было как вилы в задницу. Прихожу я к ней, а там все такие все из себя, сразу с порога видно непростые люди — интеллигентные. Зашел я значит, по форме одетый, чинно познакомился с родителями, и они меня пригласили пройти в зал. Пока ее мамаша, тоже аппетитная должен я вам сказать дамочка, накрывала на стол, ее папаша важно так поговорил со мной о том, о сем. А потом, когда все сели обедать, мы с ее папашей естественно остограмились, потом еще и еще. Папаша то он слабенький на это дело и быстро ушел в аут, так что, задрых прямо там на диване, ну а я всю дорогу поддерживал беседу с мамашей, куда ж деваться то. И настолько там освоился, что когда уже собрался уходить, то в порыве добрых чувств, прощаясь, смачно так хлопнул ее мамашу ладошкой по заднице, и вежливо так говорю ей — Пиздато готовишь мамаша. Больше меня в тот дом не приглашали, и девчонка та на меня обиделась, я и сам не знаю почему — грустно закончил Гимбат, под гомерический хохот всего автобуса.
Через пару часов автобусы подъехали к небольшому двухэтажному ветхому зданию бывшей школы, где студентам предстояло прожить ближайший месяц. Первокурсники быстро разбежались по помещениям. Им всем до вечера нужно было успеть разместиться, найти себе кровати собрать их, а также получить матрасы и постельные принадлежности.
Егор поселился вместе с Гимбатовым и еще десятком парней в большой светлой комнате, которая, судя по чудом уцелевшей табличке на дверях, когда то была кабинетом математики. Через пару часов, когда Егор на пару с Гимбатом пыхтя собирали себе железные кровати с провисшими металлическими сетками, в комнату зашел расстроенный Юра Донов. Он держался рукой за левый глаз, прикрывая платком свежий фонарь.
— А по какому такому случаю торжественная иллюминация? — отложив спинку кровати в сторону, удивленно спросил Гимбат, кивая на его подбитый глаз.
— Да я с Рулем сцепился из-за кровати, — нехотя ответил Юра. — Я себе на складе хорошую кровать нашел, с крепкой не провисшей сеткой, а он у меня ее захотел забрать. Я не отдавал. Ну, слово за слово, вышли из общаги и подрались. Результат, как говорится, налицо.