Сердце Ванюши колотилось так, что готово было вот-вот вылететь из груди. «Свершилось!» — пронеслось в голове. И это слово как бы разом вобрало в себя все, о чем столько думалось.
— Свершилось! — кричал Ванюша Андрею, и они еще и еще раз перечитывали газету.
Не все было понятно им, но внутренний голос говорил, что события произошли великие и жизнь теперь начнется другая. Сама палата, казалось, была озарена радостью и надеждой.
— А недаром мы пролили кровь в Ля-Куртине, — сказал Андрей Хольнов.
— Не зря, не зря, Андрюша!
Третьим, кто присутствовал в палате и тоже светился счастьем, был санитар-аннамит. Он плохо понимал по-русски, но поддался радостному настроению друзей и старательно произнес:
— Караша Русь!
— О, брат мой, как еще хороша! — воскликнул Ванюша, обняв санитара. — Спасибо тебе, что ты принес нам эту радостную весть.
А санитар вдруг загрустил, уставясь в одну точку. Наверное, вспомнил свою солнечную страну — он был родом из-под Ханоя, работал там грузчиком в порту.
Ванюша заметил перемену в настроении санитара и еще крепче прижал его к себе.
— Не грусти, друг, будет праздник и на твоей улице.
— Да, да, будет, обязательно будет... — кивал головой санитар.
Ванюша и Андрей поспешили поделиться радостью с другими ранеными. Они пошли по палатам, и, когда все собрались в столовой, Ванюша опять стал читать французскую газету и разъяснять, как мог, то, что произошло 25 октября 1917 года в России, в Петрограде — городе, на который обращены теперь взоры всей России, да и всего мира. И сразу завязалась оживленная беседа.
— Смотри, как здорово палила «Аврора» по Зимнему дворцу. Моряки не подвели, молодцы, братишки! — восхищался раненый, когда-то служивший во флоте. Ванюша знал, что он был списан с корабля из-за неблагонадежности — отказался в холуи пойти. А теперь вот, во время ля-куртинского побоища, потерял ногу...
— Да и гвардейцы не подкачали, — подхватил курносый блондин с рыжинкой — он раньше служил в лейб-гвардии Павловском полку.
— Да не твой ведь полк был за революцию, а главным образом Семеновский, — возразил ему сосед. — В Семеновском мой братан и сейчас служит за веру... — и он запнулся. — Ну, там и за... отечество.
Все громко захохотали.
— Ну и ну, чуть не выпалил — за веру, царя и отечество.
— Ну, а что ж, — огрызнулся солдат, — мы еще не привыкши ко всяким там новым словам.
— Правильно, правильно, друг. Не за царя, конечно, а вот за веру — это точно, за нашу народную веру.
— И за отечество тоже наше, народное...
Вскоре весь Сен-Серванский военный госпиталь, заполненный русскими ранеными, был возбужден вестью об Октябрьской социалистической революции в России. Все раненые наперебой рассуждали о том, что их ждет впереди.