Раненые расходились, комментируя Ванюшины слова.
— Что же это такое? — развел руками Андрей. — Опять война, опять защищать, опять врага бить. Здорово ты закончил, нечего сказать...
— Не тебе говорить это, Андрей. Ты все время дрался и здесь очутился после тяжкого боя. Так что ж, за нашу родину, за нашу рабоче-крестьянскую власть не постоишь?! Разве мы останемся в стороне, если понадобится защищать Советскую власть?
— Да я-то, Ваня, знаю, что не смогу остаться в стороне. Как это в стороне? Об этом и разговору не может быть. Но что нам делать здесь, во Франции?
— А этого, Андрюша, наверное, никто не знает. Пока что нам надо лечиться, набираться сил, а за это время прояснится обстановка, вот тогда и решим.
Проходили дни, недели. Лечение шло успешно, раненые поправлялись и часто грелись под неярким осенним солнцем. Некоторые ходили в город и даже в Сен-Мало, где лечились курновцы, с которыми отношения стали более или менее налаживаться: роднила одна судьба. Но случались, конечно, и ссоры, переходившие в стычки.
Сен-Серван и Сен-Мало разделяла бухта. Во время прилива туда заходили даже океанские корабли. От океана бухту отрезала длинная дугообразная дамба со шлюзом. В часы прилива шлюз закрывался и удерживал в гавани нужный уровень воды. Корабли спокойно оставались у причалов или ждали очереди в бухте, на бочках. Когда вода уходила, дно обнажалось; кое-где оставались небольшие мелкие лагуны, где копались ребятишки и женщины с корзинами; они собирали все съедобное, что оставлял океан.
Сен-Серван и Сен-Мало сообщались между собой чаще всего посредством дамбы. На этой дамбе и происходили баталии между непримиримыми куртинцами и курновцами. Прихватят на дамбе куртинцы одного-двух курновцев, а то и небольшую группу, разумеется значительно уступающую им по численности, и начнут вбивать «сознание» бывшим карателям кулаками и свинчатками: знай, мол, как усмирять своего брата. Побоища часто кончались печально: смотришь, кому-нибудь зубы повышибут, а то и глаз выбьют. Поэтому куртинцы да и курновцы избегали ходить в одиночку. Иногда в эти столкновения вмешивалось гражданское население, и тогда потасовка кончалась тем, что обе стороны — и куртинцы и курновцы — объединялись и давали сдачи непрошеным заступникам, повинуясь правилу: две собаки грызутся — третья не лезь.
Дядя Жак на каждом уроке кружка по изучению французского языка давал Ванюше Гринько свежую газету «Юманите», и тот читал ее раненым. Она подробно и правдиво освещала события в России. Материалы «Юманите», как небо от земли, отличались от содержания «Русского солдата-гражданина во Франции» и «Общего дела»