Когда лошадь приземлилась на другом берегу реки, я и сама уже улыбалась во весь рот. Алессандро помог спешиться и спросил, понравилось ли мне.
– О да! Еще как! Где ты научился так управлять лошадью? Алессандро пожал плечами и коротко ответил:
– Все цыгане умеют это.
Он стоял и смотрел на меня с какой-то тоской в глазах.
– А ты хорошенькая, – вдруг заключил он.
Я, наверное, раскраснелась. Эти слова были как бальзам на душу, я так давно их ждала.
– И ты не трусиха. Может быть, это поможет тебе, – добавил он.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я. Алессандро ничего не ответил, только долго смотрел на меня, а потом аккуратно взял за руку и сказал:
– Давай я отвезу тебя домой. Прошло уже столько времени. О тебе, наверное, беспокоятся.
– Но… – хотела возразить я, однако цыган не дал мне продолжить.
– Ты хочешь, чтобы мы увиделись еще раз? – спросил он.
– Да, – тихо ответила я.
В лице Алессандро что-то изменилось. Мне показалось, что он расстроился, и это очень меня огорчило. Я-то думала, что нравлюсь ему. В молчании мы немного погуляли вдоль реки.
– Лучше не рисковать и не вызывать подозрений. Поехали назад, – сказал Алессандро и направился к пасущейся неподалеку лошади.
Обратно ехали молча. Мы снова перемахнули через реку, но никакой эйфории в этот раз я не испытала. До поляны, где мы встретились, лошадь шла довольно быстро. Я сидела и думала над словами Алессандро и над выражением его лица, когда я сказала, что хочу встретиться еще раз. Но понять, чем было вызвано это выражение, так и не смогла.
Приехав на поляну, цыган спешился сам и помог мне. Его руки все еще находились на моей талии, когда он сказал мне:
– Завтра в это же время приходи сюда.
Я не верила своим ушам. В душе все пело и плясало от радости, и я не могла вымолвить ни слова.
– Так ты придешь? – уже настойчиво спросил цыган.
– Да. Да, я приду! – ответила я.
– Тогда до завтра, – сказал Алессандро, запрыгнул на лошадь и, даже не попрощавшись, поехал в сторону города.
Я вышла на дорогу и, как сомнамбула, пошла домой. Мне не верилось, что все это произошло со мной. Дома, в гостиной, я столкнулась с матерью.
– Где ты так долго была, прошло уже два часа?! – спросила она у меня.
– Гуляла, – сказала я и направилась к себе наверх, где упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Никто не мог видеть моего счастливого лица и широкой улыбки, кроме белой льняной наволочки, надетой на набитую гусиным пером подушку.
* * *
Я пришла к Алессандро на другой день, а также на следующий, в общем, мы начали видеться каждый день. Я приходила на полянку, он сажал меня на лошадь, и мы катались по окрестностям. Я болтала с ним о чем угодно – о своей жизни, об ухажере сестры, о прочитанной книге. Хотя и казалось иногда, что Алессандро не совсем понимает, о чем я говорю, мне было безразлично. У меня не было друзей, и этот цыган, с его спокойным лицом и бесстрастным голосом, был принят мной как посланник божий. Он тоже иногда рассказывал что-то, но это случалось довольно редко. Я так ничего больше и не узнала о нем. Меня удивляло, что он старался не смотреть мне в глаза и даже не делал попыток обнять меня или поцеловать. Вначале это настораживало, но потом я перестала думать о его странностях – мне было хорошо с Алессандро, и я не чувствовала надобности в его ласках.