И не знаю до сих пор.
Бриско, как это часто бывает с ярмарочными подсобниками, отправился на поиски лучшей доли, и
когда я предложил Джейкобсу свои услуги, он тотчас же согласился. Не то чтобы
работа была сложной — просто это избавило его от необходимости искать местного
дурачка, который таскал бы проектор, подавал цилиндр и притворялся, что его
бьет током. Он даже предложил мне во время представления наигрывать что-нибудь
на своем «Гибсоне». «Что-нибудь тревожное, — инструктировал Джейкобс. – Так,
чтобы эти лоховские головы поверили, что девчонка и вправду сейчас поджарится».
Это было несложно. Чередование аккордов «ля-минор» и «ми-мажор»
(на которых, если вам интересно, построены «Дом восходящего солнца» и «Беда на
Спрингхиллской шахте») всегда намекает на обреченность. Мне нравилась эта
партия, хотя я не мог отделаться от мысли, что с глубоким медленным ритмом
ударных она звучала бы несколько эффектней.
— Не слишком-то ко всему этому привыкай, — как-то посоветовал мне
Джейкобс. — Я планирую двигать отсюда. Когда ярмарка закроется, парк
практически опустеет.
— Двигать куда?
— Пока не знаю, но я привык путешествовать в одиночку, — и он
похлопал меня по плечу. — Просто чтоб ты знал.
Он мог мне этого и не говорить. После смерти жены и сына Чарли
Джейкобс выступал исключительно соло.
Его визиты в мастерскую становились все короче. Он начал
переносить обратно кое-что из оборудования и складывать в маленький трейлер,
прицепленный к фургону. Усилители, которые не были усилителями, как и две из четырех
длинных металлических коробочек, так и не появились. Я предполагал, что
он хочет начать все заново — как если бы он прошел до конца одну дорогу и решил
ступить на другую.
Я понятия не имел, что мне делать со своей жизнью — отныне
свободной от наркоты (и хромоты тоже), но путешествия с Королем Высокого
Напряжения в мои планы точно не входили. Я был ему благодарен, но не так
сильно, как вы могли бы подумать, — просто все ужасы героиновой зависимости уже
начали стираться из моей памяти. Так, наверное, женщина забывает боль, которую
испытывала во время родов. Кроме того, он меня пугал. Он и его тайное
электричество. Джейкобс говорил о нем с таким пафосом — секрет мироздания, ключ
к высочайшему знанию, — но сам знал об этом не больше, чем карапуз знает о пистолете,
найденном в отцовском шкафу.
И к слову о шкафах. Ну да, я рылся в его вещах. И нашел альбом с
фотографиями Пэтси, Морри и всех трех Джейкобсов вместе. Страницы были
замусолены почти до дыр, переплет едва держался. Не нужно было быть Сэмом
Спейдом, чтобы понять, что Джейкобс часто заглядывает в этот альбом — но я
никогда не видел его за этим занятием. Альбом был тайной.