Он оглядел меня с ног до головы — чувака в грязной футболке с
логотипом AC/DC и еще более грязных джинсах — и сказал:
— Чарли Джейкобс мне звонил. Вот уже несколько лет я должен
преподобному и вряд ли когда-нибудь смогу отдать этот долг, но он сказал, что
теперь мы будем квиты.
Я так и стоял перед столом с пересохшим ртом. Я знал, как вести
себя на прослушивании, но эта ситуация была несколько иной.
— Он сказал, что ты был наркоманом.
— Да, — ответил я. Отрицать это не было смысла.
— Говорит, что ты сидел на герыче.
— Да.
— Но сейчас слез?
— Да.
Я подумал, что сейчас он спросит, давно ли, но он не спросил.
— Присядь, бога ради. Хочешь колы? Пива? Лимонада? Может, чая со
льдом?
Я сел, но все равно не мог расслабиться.
— Чай со льдом, если можно.
Он наклонился к интеркому.
— Джорджия? Два чая со льдом, лапочка. — И уже мне: — Это
действующее ранчо, Джейми, но единственное поголовье, которое меня
действительно заботит — это те животные, которые выходят на сцену с инструментами.
Я попытался улыбнуться, но почувствовал себя при этом так
по-идиотски, что в конце концов сдался.
Он, похоже, этого не заметил.
— Рокеры, кантри-музыканты, солисты. Они — наш хлеб с маслом.
Кроме того, мы делаем коммерческие джинглы для денверских радиостанций и
записываем два-три десятка аудиокниг в год. Как-то раз тут Майкл Дуглас
записывал роман Фолкнера, и Джорджия чуть не обмочила штаны. На публике он свой
в доску, но, черт возьми, в студии такой перфекционист!
Я не знал, что на это ответить, а потому молчал и мечтал о чае со
льдом. Во рту было сухо как в пустыне.
Он наклонился ко мне.
— Знаешь, что больше всего нужно любому ранчо?
Я покачал головой, но прежде, чем он продолжил, в кабинет вошла
красивая молодая негритянка с двумя наполненными льдом стаканами на серебряном
подносе. В каждом плавал листочек мяты. Я выжал в свой стакан две дольки
лимона, но к сахарнице не притронулся. Когда я торчал на героине, то не мог без
сладкого, но после того дня с наушниками в автомастерской любая сладость стала
казаться мне приторной. Я купил батончик «Херши» в вагоне-ресторане поезда,
увозившего меня из Талсы, и вдруг понял, что не могу его есть. Меня тошнило от
одного его запаха.
— Спасибо, Джорджия, — сказал Йейтс.
— Всегда пожалуйста. Не забудьте о приемных часах. Они начинаются
в два, Лес будет вас ждать.
— Не забуду. — Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, и он
повернулся ко мне. — Любому действующему ранчо нужен управляющий. Всем, что по
фермерской части, в «Волчьей пасти» заведует Руперт Холл. Он меня полностью
устраивает. Но вот мой музыкальный управляющий сейчас лежит в больнице
Боулдера. Лес Келлоуэй. Не думаю, что это имя тебе о чем-то говорит.