Они пробили коридор, оставив позади несколько убитых русских, но судьба укрепления уже была решена. Эсэсовцы, пытавшиеся поднять в контратаку остальной гарнизон, падали один за другим под выстрелами со всех сторон.
Лейтенант, получивший Железный крест за успешную борьбу с партизанами, лежал с перебитым бедром. К нему подбежал молодой боец и на секунду замешкался, держа палец на спусковом крючке.
— Амба, Иван! — отчетливо произнес немец с серебряными «молниями» и черепом на петлице. — Сдохни!
Из последних сил нажал на спуск пистолета, но пожилой сапер, набежавший сзади, ударом ноги выбил пистолет и обрушил приклад, разбивая лицо эсэсовцу. Очередью в спину догнал другого и крикнул солдату:
— Чего зеваешь? Это же эсэс!
Майор, командир гарнизона, вместе с адъютантом и двумя автоматчиками отступали под прикрытием пулемета.
— Сдавайтесь! — крикнул кто-то.
Но майор ответил на выкрик очередью.
— Будем пробиваться! — призывал он оставшихся в живых.
Несколько человек добежали до дороги, заметались перед полосой минного поля. Затем бросились вперед. Двое сумели пересечь дорогу. Майор наступил на мину и лежал с оторванной ступней.
В нескольких шагах от него ворочался совсем еще юный солдат «фольксштурма». Майор повернулся к нему.
— Перетяни ногу жгутом, — с трудом произнес он. — Выбирайся отсюда…
Двое бойцов, подбежавшие к опушке леса, были другого мнения. Они не хотели упускать врагов, даже искалеченных. Рисковать, лезть на минное поле и вытаскивать немцев они тоже не собирались. Отстучали две очереди. Старший из красноармейцев, убедившись, что с фрицами покончено, закинул автомат за спину.
— Пошли, Антоха, — позвал он товарища.
Бой вскоре закончился. Штурмовая группа понесла такие потери, что продолжать самостоятельные действия не могла.
Через несколько часов подошел передовой танковый батальон, за ним остальные силы дивизии.
— Повоевал? — спросил Ольхова комдив.
Непонятно, что скрывалось за этим вопросом.
Одобрение, что капитан со своим небольшим отрядом все же одолел вражеский опорный узел. Возможно, хотел по привычке поддеть Ольхова — почему так долго ковырялся?
Светловолосый, с закопченным лицом и перевязанной ладонью капитан ничего не ответил.
— Ранен, что ли? — спросил его адъютант командира дивизии. — Чего молчишь?
Адъютант, тоже капитан, только в новенькой форме, с блестящими орденами и автоматом на груди словно сошел с плаката «Воин-освободитель».
— Отстань от него, — буркнул полковник и, глядя на Ольхова, сменил тон: — Тяжко вам пришлось. Ладно, приводи людей в порядок, отправляй кого надо в санчасть. Позже обсудим все дела.