Она вызвала то темное, что таилось в ней… но испытала только бессилие. Даже когти втянулись, гневная волна иссякла. И когда Малфрида открыла глаза, она увидела, что Малк стоит, заслоняя собой проход к дому, и сотворяет крестное знамение, шепчет что-то негромко. Молитву наговаривает. И… ничего не произошло. Неужели этого достаточно, чтобы сдержать чародейство столь сильной ведьмы?
Малфрида сглотнула ком в горле. Произнесла негромко:
– Ты понял, что бы сейчас могло случиться?
– Да. Но моя вера оградит меня.
Даже ее чар он уже не опасался. И не страх был в его глазах, а грусть.
– Ты хочешь, чтобы я ушла? – тихо спросила Малфрида. – Чтобы исчезла из твоей жизни, будто меня никогда и не было? У тебя ведь теперь есть другая. Ты ее любишь.
Глаза Малка вдруг стали совершенно беспомощными. Он оглянулся на сжавшуюся у столбика крыльца беременную женщину, потом перевел взгляд на стоявшую перед ним с гордо вскинутой головой роскошную ведьму. И застонал.
– Да, я полюбил ее. Она мне утешение и родная душа. Однако – помоги мне Боже! – я ведь и тебя люблю! Как тебя можно забыть? Поэтому… Я ведь переживаю за тебя, я хочу тебе только добра. И хоть ты не послушаешь меня, я все же прошу тебя: спаси свою душу! Мне больно осознавать, что твоя сила тебя же и губит. А спасет тебя лишь одно – прими истинную веру!
Малфрида удивленно взглянула на него. По сути, он повторил то же, что и Никлот. Но Малфрида знала – они просто пугают ее. Пугают, потому что сами опасаются ее колдовских сил. Запрокинув голову, она захохотала – звонко, оглушительно, недобро.
Итак, Малк ее по-прежнему любит, но хочет, дабы ради него она перестала быть самой собой? А ведь она почти согласилась пойти на это, готова была стать ему верной женой. Но уподобиться жалким христианам? Уподобиться самому Малку? Да он уже для нее ничто!
Она уходила, все так же смеясь. Не оглянулась даже, когда Малк позвал ее, опять повторял, чтобы она спасла себя, что он не найдет себе успокоения, понимая, что колдовство превратит ее в чудовище, в нелюдь!
Ох, как же надоедливы эти христиане!
Малфрида не видела, как Малк выбежал за ней, смотрел с отчаянием вслед. Казалось, сейчас бросится догонять ее… Но к нему уже подскочила взволнованная Гапка, прижалась, умоляла, плакала, молила. И он уступил. Накинул на нее свой полушубок, повел к дому, обняв за плечи. Но шел медленно и тяжело, будто под грузом навалившейся боли. Однако больше так и не глянул вслед ушедшей ведьме.
Она была уже далеко. Поначалу шла, потом бежала между красноватых стволов сосен, под все усиливавшимся снегопадом, навстречу ветру. Но холода не чувствовала. Более того, чем дальше она уходила, тем жарче разгоралось в ней непередаваемое ощущение клокотавшей внутри мощи. Как же она устала быть придавленной этими иноверцами с их упорством и убежденностью в своей правоте! Они подавляли ее, лишали волшебства. Но теперь она наконец ощутила свободу, силу, жар в крови…