— Вас спрашивают, господин подпоручик, — прервал молчание телефонист. — Ротный.
Начальство поздравило с первым успехом и распорядилось, чтобы подпоручик лично отконвоировал пленного в село Голица, в штаб роты.
И вот уже подпоручик жандармерии Цветан Цветков торопливо шагает по лесной тропе. Шагах в десяти позади него со связанными за спиной руками в сопровождении двух жандармов идет его бывший школьный товарищ Цонко Николов. О соблюдении дистанции предусмотрительно распорядился сам взводный, хотя, казалось бы, чего ему опасаться? О чем могли говорить офицер жандармерии и пленный партизан? Сейчас они были по разные стороны баррикады: один — «защитник царя и отечества», другой — «рушитель государственных устоев». Но воспоминания о былом продолжали преследовать подпоручика, не давали ему покоя, ему никак не удавалось отогнать их. Для себя он решил, что больше не взглянет на пленного, ни одним словом не обмолвится с ним. Но не выдержал. Не прошли и километра, как Цветков резко повернулся и, крепко сжимая в руках автомат, преградил дорогу пленному. Жандармы оторопело остановились.
— Зачем встал на моем пути? — сорвался на крик подпоручик. — Зачем? Мало тебе места было в лесу? Посмотри кругом — всюду свободно…
— Откуда мне было знать, где свободно, — ответил Цонко. — Теперь-то знаю, но уже поздно. Так что тебе решать.
Лишь на мгновение их взгляды встретились. Подпоручик не выдержал. Холодный пот выступил у него на лбу, он пошатнулся и каким-то чужим голосом скомандовал:
— Охрана, дистанция десять шагов позади меня — марш!
Дня через два после этого командир роты пригласил Цветкова к себе на обед в штаб в селе Голица. Любезность ротного не вызвала у приглашенного особого восторга: он понимал, что обед является только предлогом. К тому же Цветкову стало известно, что утром в штабе побывал командующий армией генерал-лейтенант Христов. «Зачем я им понадобился? — размышлял подпоручик. — Возможно, хотят услышать от меня, что за человек Цонко. Расскажу им все как есть, надеюсь, поймут. Отправят Цонко в тюрьму — и делу конец».
Ротный встретил своего подчиненного притворной улыбкой:
— Еще раз поздравляю. Наконец-то и ты окрещен. Осталось лишь совершить миропомазание.
Сели за стол. Повар превзошел себя. Все, что могла родить земля в этом диком горном крае, стояло на столе, приготовленное сообразно вкусу ротного. Гость ожидал, что ротный сам начнет разговор, но тот молчал, словно забыв о подпоручике, и лишь старательно пережевывал пищу. Цветков не выдержал и, нарушая военный этикет, произнес: