— Мне теперь лучше, спасибо!..
Маркиза подошла к постели; она ожидала, что яд немедленно окажет свое действие, но его не было.
— Иди, — сказал д‘Обрэ, — мне лучше. Ложись спать!.. У дверей моей комнаты будет дежурить Жак.
Маркиза пошла наверх; ее охватывал холод и ей все казалось, что кто-то стоит сзади нее. Она поспешно заперла дверь своей комнаты и прилегла на диван. В ее голове шумело и ей чудились какие-то призраки, кружившиеся в комнате и вылетавшие в окно.
Пробило полночь.
Внизу раздался глухой шум, послышались голоса и жалобные стоны.
“Яд начинает действовать… Поделом тебе, отец!.. Это за то, что ты хотел отнять у меня моего Годэна!” — подумала Мария.
Кто-то бежал по лестнице, в щель стал виден свет. Раздался стук в дверь.
— Сударыня, — послышался голос Луизон.
Мария молчала.
— Ради Бога, отоприте!.. Ваш отец умирает.
Маркиза быстро смяла свою постель и пошла открывать дверь.
— Я легла не раздеваясь и задремала. Что такое?
— Вашему отцу очень плохо… идите скорей!
— Отец, отец! — с отчаянием закричала Мария, — скорей доктора! — и она бросилась вниз по лестнице.
Луизон следовала за ней и задыхаясь проговорила:
— Жак уже поскакал в Компьен.
— Во сколько же времени он доберется туда?
— Часа через два.
Мария наморщилась, как бы показывая свое недовольство, но вместе с тем прошептала:
— Доктор приедет не раньше, как через шесть часов; к тому времени все будет кончено!
Уже при входе в спальню отца Мария услыхала его стоны и ею овладело раскаяние. Она подошла к постели больного; черты его лица страшно изменились; яд уже производил свое разрушающее действие в его организме.
— О, дочь моя, я ужасно страдаю! — воскликнул д‘Обрэ, протягивая руку маркизе.
Его пальцы были скрючены, а ладони покрыты холодным потом.
Если бы у Марии было под руками противоядие, она тотчас же дала бы его отцу, но она даже не слышала о нем, равно как не знала даже имени того яда, который разрушал организм больного. Спасти его теперь можно было лишь ценой откровенного признания, а это значило погибнуть.
— Поздно, — прошептала она, — да и действие средств Экзили ничем нельзя остановить.
Старик начал бредить, он сел на постели и стал что-то говорить, но потом пришел в себя и громко сказал:
— Пошлите гонца в Париж! Я хочу перед смертью видеть своих сыновей.
Мария бросилась на колени перед постелью и стала громко рыдать. Собравшиеся слуги высказывали свое участие и жалели бедную маркизу.
Беспокойство больного увеличивалось; применялись всевозможные домашние средства, но безуспешно.
— Приди ко мне, дитя мое, — прохрипел старик, — пусть твоя головка покоится на моей груди!.. Ах, милое мое, дорогое дитя. Мы были так счастливы в последнее время; твое присутствие так украшало этот тихий замок; и теперь я должен расстаться с собой, когда все шло так хорошо!..