Беседа прервалась. Жандарм осмыслял услышанное и качал головой. Фандорин, никогда прежде не бывавший в Кельцах, с любопытством оглядывался по сторонам.
Ничего особенно интересного он не увидел. Обычный западно-российский город среднего размера: двухэтажные каменные дома с вывесками на польском, русском и идише; костелы, церкви, синагоги; на окраине преобладали мастеровые и евреи, ближе к центру появилась «чистая публика».
– Наша базарная площадь. Самая большая в Малой Польше, – с гордостью показал подполковник на, по-видимому, единственную местную достопримечательность. – …А вот и вокзал. Мое хозяйство в левом крыле наверху.
Вокзал в Кельцах был хорош: монументальное классическое здание, какие строили в предыдущее царствование во всех западных губернских городах, чтобы произвести впечатление на прибывающих из Европы путешественников.
– Сначала отправьте з-запрос по Ружевичу. Прямо в Главное тюремное управление, на имя главного инспектора генерал-лейтенанта Лукьянова. В начале поставьте «Дорогой Николай Иванович», в конце подпишите «Ваш Фандорин». Быстрее выйдет, чем просто с пометой «сверхсрочно», – сказал Эраст Петрович, когда они оказались у телеграфного аппарата. – …П-прекрасно. Теперь разошлите приметы по дистанции. Только не по северной, а по южной. На варшавский поезд преступник, разумеется, не сел. Он едет к австрийской границе.
– Ага! – вскричал Павлов. – Я же говорил, что Коркин направляет нас по ложному следу! Это сообщник!
– Нет, не сообщник. Но что убийца промахнулся нарочно, сомнений не вызывает. Цукерчек (если это он) не промазал бы. Насколько я помню досье, он в юности работал в цирке: номер «Вильгельм Телль с револьвером» или «Робин Худ с пистолетом» – что-то такое. Это стрелок от бога. Вернее, от дьявола… И чертовски расчетлив. Он с самого начала решил, что одного свидетеля оставит в живых. Для этого была устроена интермедия с несуществующим кавказцем и будто бы случайно обронена реплика про «варшавский». Зачем удачливому грабителю ехать в Варшаву? Ясно же, что будет облава по всей империи. Нет, с таким кушем он наверняка собирается улизнуть за границу. Там, на границе, мы его и возьмем. Как скоро поезд достигнет последней станции? И как она н-называется?
– Так и называется – Граница. Краковский поезд будет там через два с половиной часа…
Сергей Кириллович стоял над телеграфистом со своим блокнотом в руках и имел вид нерешительный. Все-таки сомневался в фандоринской дедукции.
– Одно лишь меня смущает… – задумчиво произнес Эраст Петрович. – Преступление весьма дерзкое и исполнено безукоризненно – это на Цукерчека похоже. Но вот объект нападения… Ружевич никогда не гнался за большим кушем, он этакий грабитель-эстет. История с виленским ювелирным магазином для него типична. Я хорошо знаю этот тип криминальной личности. Таких привлекает не прибыль, а эффектность. И чистота исполнения. В Вильне он попался случайно – из-за проколотой шины. Все прочие свершения Цукерчека не доказаны, хотя о них в польской уголовной среде ходят легенды. Убийство коллекционера Войцеховского из-за картины Брейгеля осталось нераскрытым. Дело о екатерининском перстне тоже повисло. Помните, как застрелили графиню Корф с шофером, причем у ее сиятельства срезали палец вместе с кольцом, а бумажник не взяли?