— Заткнитесь! Проваливайте отсюда! Господин у себя в офисе. Он распорядился никого здесь не принимать.
— А Госпожа?
— Ее… Ее тоже нет.
— Лжете, — жестко проговорил я и всей своей массой надавил на дверь.
Надо отдать девушке должное. Она отчаянно защищала барские чертоги от вторжения злоумышленника. Но моя грубая мужская сила одержала верх. Я на руках занес ясноглазую малышку в дом. Она дрожала, запрокинув голову назад. Два набухших соска под легким халатиком ткнулись мне в грудь, точно стволы пистолетов.
— Тебя могут привлечь за изнасилование, — прошептала она.
— Но ты же не будешь заявлять, — продышал ей в ухо я.
Она прижалась ко мне сильнее. Так фальшиво и просто, что даже неинтересно. Я поставил девушку на ноги.
— Я предпочитаю секс втроем, — сказал я. — Ты не против подключить к нашим забавам Госпожу?
Горничная отшатнулась от меня. Во взгляде голубых глаз читался испуг.
— Не надо. Если Господин узнает, что я впустила вас, меня выгонят с работы.
— Следовало не распахивать дверь кому ни попадя, а спрашивать: «Кто там?» — посоветовал я. — Да и о своем присутствии здесь я ему докладывать не намерен. Госпожа, по обычаю, в своей опочивальне?
Мне не ответили.
Под дверью Светланы я остановился и прислушался. Было тихо, как в склепе. На мой стук также не последовало никакой реакции. Я открыл дверь.
Может, и разочарую, но новых трупов не было. Лишь растрепанная ненакрашенная женщина сидела посреди смятого супружеского ложа. Она была полуодета или полураздета, причем алый пеньюар представлял собой жалкие клочья материи. Но она не замечала ни этого, ни того, что в комнате появился посторонний. Она продолжала хрипеть и кусать губы. Глаза ее были черны, сухи и полны какого-то безумного отчаяния. Руки у запястий оказались стянуты жестким шнуром, он тянулся через всю комнату и образовывал тугой узел на батарее. Я стремительно пересек спальню и принялся освобождать Госпожу. На это у меня ушло минут десять. Наконец поддался последний узел, но Светлана не двинулась с места.
— Это сделал твой муж? — спросил я.
Хрип стал еще отчетливее, и слюна запузырилась на ее губах, поползла по подбородку.
— Светлана, у нас слишком мало времени! — почти прокричал я. — Что ты имеешь на него? Что? Говори!
Казалось, она не слышала меня. Дрожащая обнаженная рука Госпожи скользнула по гладкому атласу одеяла и зарылась в его складках. Я смотрел на эту красивую загорелую руку, усыпанную мелкими красными точками. Назад же рука вылетела быстро, и это заставило меня оцепенеть. Хрупкие, изящные пальцы женщины сомкнулись на рукоятке большого пистолета. Насколько я разбирался в марках, это был ТТ.